– Он, похоже, приглянулся тебе, да? – спросила Энни.
Диана с негодованием посмотрела на нее, а она насмешливо улыбалась, наблюдая за ней.
– Естественно, нет! – Диана тряхнула головой и решительно направилась к резным двойным дверям замка. – Он так же груб и бестактен, как и все Мак-Кендрики, – резко ответила она Энни, с трудом поспевающей за ней.
– Он что, заговорил с тобой? – спросила Энни с ужасом.
– Нет! Ему не обязательно говорить. То, как он смотрел на меня, – уже признак невоспитанности.
– Как ты узнала, что он смотрит на тебя, если ты сама на него не смотрела? – хихикнула Энни, поднимаясь по каменным ступеням лестницы.
– Я просто выразила ему свое презрение, – гневно возразила Диана.
Пока они шли к своей комнате, находившейся неподалеку от апартаментов королевы, Энни все время улыбалась. Но больше не произнесла ни слова. Когда они вошли, их уже ждали ванны с горячей водой, приготовленные слугами.
Ванны стояли перед очагом, их разделяла ширма, позволявшая девушкам чувствовать себя свободно, и в то же время они могли общаться, пока слуги помогали им закончить туалет.
Раздевшись, Диана шагнула в теплую душистую воду. Поездка в дамском седле, как того требовали придворные приличия, ее утомила.
– Трудно поверить, – сказала Энни, опустившаяся в соседнюю ванну, – что меньше чем через три месяца я буду уже замужем.
Диана слегка нагнулась вперед, позволяя служанке потереть ей спину мочалкой.
– Так ты собираешься замуж?
– Да, – с восторгом сказала Энни. – Лорд Гамильтон – прекрасный человек. Я говорила тебе, что его поместье недалеко от Эдинбурга. Поэтому мы, конечно же, будем часто бывать при дворе.
Диана улыбнулась. Сама она любила Высокогорье и с нетерпением ждала возвращения домой.
– А как ты? – спросила Энни. – уже помолвлена с кем-нибудь?
– Нет, – ответила Диана, выходя из ванны. Служанка быстро накинула ей на плечи полотенце. – Пока я не побываю дома, этого не случится. Отец дал мне слово, что без моего согласия он ни с кем меня не обручит.
Энни нахмурилась:
– По-моему, такое решение должен принимать твой отец. Откуда ты знаешь, правильным ли будет твой выбор?
Диана, надевая поданное служанкой платье, со смехом ответила:
– Я-то знаю. Когда придет время, я это почувствую.
Через некоторое время обе девушки были одеты. С улыбкой они присоединились к свите королевы и вместе с остальными поднялись по каменным ступеням в главный холл, где придворные уже собирались на вечернюю трапезу.
Диана заметила, что весь пол посыпан свежим тростником, кроме места в центре зала, оставленного для танцев.
Сев за длинный обеденный стол, уставленный серебряной посудой с эмблемой – королевским крестом, Диана отметила про себя, что ей нечасто приходилось присутствовать на подобных торжествах. Эта мысль нисколько не расстроила ее. Хотя ей это нравилось и двухлетнее пребывание при дворе ее многому научило (например, тому, как должна одеваться и держать себя знатная дама), Диане все же не хватало простого обращения и сердечности, принятой в ее семье.
Она откинулась на спинку стула, наблюдая, как слуги расставляют приготовленные блюда. Сегодня подавали жареного фазана, телячью ножку и баранину, обильно приправленную мускатным орехом и цветом муската.
Единственным инструментом в пределах досягаемости была серебряная ложка. Диана вынула из-за пояса платья свой нож и начала трапезу.
Когда все гости наконец насытились, музыканты взялись за инструменты, и начались танцы.
Диана, как и обещала, танцевала с Джеми, который, несмотря на юный возраст, был точен в движениях и остроумен. Но при этом она чувствовала, что ее взгляд против желания то и дело останавливается на золотом рыцаре, который наблюдал за ней с выражением, заставляющим ее трепетать. Неожиданно встретившись с ним глазами, она запретила себе вообще смотреть в его сторону.
Сидя рядом со своим кузеном, Торнтон наблюдал за юной леди, танцевавшей с принцем. Признаться, он хотел, но никак не мог отвести от нее взгляда.
Через некоторое время он вдруг почувствовал, как что-то острое ткнулось ему под ребро. Он посмотрел на Энгуса. Тот сидел прямо, но Торн знал, что его плечо под коричневым камзолом стянуто тугой повязкой.
– Ты все время смотришь на нее, – сказал Энгус с ноткой неодобрения в голосе. – Подумай хорошенько, ведь она Мак-Ларен! Ее шотландская клетка тому доказательство!
Торн сделал изрядный глоток эля.
– Мак-Ларен она или нет, но, признайся, ее красота заставила бы любого барда рассыпаться в цветистых сравнениях. – Он взглянул на Энгуса: – Ты видел ее глаза? Серые, цвета утреннего тумана.
– Глаза! – Энгус хмыкнул. – Только тебе-то она не позволит рассыпаться перед ней в цветистых сравнениях.
