феноменально, еще на первом курсе написав знаменитую курсовую (пролог будущей диссертации) под броским названием „Инопланетные античные цивилизации: расцвет, упадок, торжество идиотизма“.
– Ребята, – жалобно позвал Геракл, получив разок ржавой трубой в челюсть, – вы там побыстрее, что ли.
Первым на помощь великому герою пришел Гефест и общими усилиями они оттеснили Зевса в тупой конец коридора.
– Сдавайся! – закричал божественный кузнец, безуспешно пытаясь включить намокший сварочный аппарат, годившийся теперь разве что на роль дубины.
– А вот хрен вам собачий, – огрызнулся Зевс, заехав сандалией Гераклу в пах.
Великий герой тут же выбыл из поединка, с тихим стоном рухнув под ноги Громовержца. Зевс споткнулся, не удержав равновесия… тут-то его кулак Гефеста и настиг, вырубив несгибаемого владыку Олимпа на ближайшие несколько часов.
– Фух… – Божественный изобретатель с облегчением вытер лоб.
– И-у-у-у… – стенал на полу коридора Геракл.
– Сволочи, вы поджарили мне задницу, – ревел не своим голосом Аполлон, бегая кругами по каюте Зевса и вертя дымящимся мягким местом.
– Зевс обезврежен, – довольно заявил Гефест. – Потери в наших рядах незначительные.
– Незначительные?! – провыл с пола Геракл. – Да у меня теперь детей не будет!
– Ну и хорошо, что не будет. – Кузнец крепко связал Зевса своим кожаным поясом. – Меньше хлопот, да и сбережения сэкономишь…
Геракл шутки не понял, мысленно назвав Гефеста очень нехорошим и крайне нецензурным словом (вот это слово:… – Авт.).
– Тяжелый, гад. – Гефест с трудом оттащил Громовержца от стены. – Ты бы помог мне, дружище!
По-прежнему постанывая, Геракл медленно поднялся с пола. Мутным взглядом посмотрел на бегающего по мокрой каюте Аполлона.
– Бар-р-р-дак, – тихо подвел итог своему осмотру великий герой Греции.
– Да помоги же мне эту тушу в помещение занести, – прошипел Гефест, пиная бесчувственного владыку Олимпа ногой.
Геракл помог.
Вместе они занесли Зевса в его же каюту и уложили на промокшую кровать лицом вниз. Матеря-
щийся Аполлон еще сделал пару кругов почета по каюте, после чего помчался в медотсек звездолета.
– Вот же как себя любит, – усмехнулся Гефест (имея в виду Аполлона), с интересом изучая синюю наколку над предплечьем Громовержца.
«Не забуду Геру», – было криво вытатуировано на загорелой коже владыки Олимпа.
– И что теперь нам делать? – устало спросил Геракл, проковыляв к винному бару в стене, где в маленьком ведерке хранился лед.
– Все сами организуем, – ответил Гефест, – и без участия Зевса. Я ведь знал, что он откажется сотрудничать.
Геракл тяжело вздохнул и высыпал все содержимое золотого ведерка прямо себе в набедренную повязку.
… То, что решение обойти прозрачную глыбу справа ошибочно, Фемистоклюс понял слишком поздно, когда уже ничего нельзя было изменить.
Греки повернули направо и… уперлись в две ужасные белые ноги.
– Ой! – сказал Алкидий, прячась за широкую спину рыжебородого приятеля.
Фемистоклюс озадаченно потрогал одну из ног, определив материал как мрамор.
– Интересно, – вслух сказал он, – раньше, когда мы тут проходили, никаких статуй поблизости не было…
Страшная догадка завладевала сознанием грека медленно, как в бесконечном ночном кошмаре.
Фемистоклюс высоко задрал голову и тут же столкнулся с холодным взглядом каменных бельм Ареса.
– Ой! – снова заскулил Алкидий, до которого тоже наконец ДОШЛО, с КЕМ они только что повстречались.
Охотившаяся на них в недрах Олимпа живая статуя все-таки настигла своих осквернителей. Единственно разумное, что оставалось в этой ситуации обомлевшим от страха смертным, так это бежать. И Алкидий с Фемистоклюсом побежали. Но не в сторону Олимпа, как можно было подумать, а в сторону диковинных синих скал. Статуя Ареса, нелепо расставив руки, неуклюже погналась за греками. Все-таки с ее весом было довольно трудно бегать по песку.
Фемистоклюс на ходу обернулся.
У них были хорошие шансы убежать.
Мраморный преследователь от них явно отставал. Спасительные (спасительные ли?) скалы были уже совсем рядом и… О удача, прямо по пути беглецов виднелась великолепная расщелина, куда можно было спокойно спрятаться. Лучшего варианта и не придумаешь. Греки с трудом протиснулись в кривой пролом, с
