Врачеватель заглянул в свои медицинские записи.
– Так-так, значит, вы утверждаете, что беседовали… сейчас процитирую «с золотым говорящим механическим бараном»?
– Именно! – гордо подтвердил, ворочаясь на жестком ложе, Эврисфей.
– И давно вас мучают подобные галлюцинации?
– Это не галлюцинации. Золотой баран существует на самом деле!
– Ну да, конечно же.
– Вы мне не верите?
– Отчего же, очень охотно верю, но не беспокойтесь, мы вас вылечим и никакие механические говорящие бараны больше не будут вас преследовать.
– О, горе мне, горе! – простонал бывший работодатель сына Зевса.
– Кстати, а как вы относитесь к великому Гераклу? – внезапно спросил Фрейдиус и, профессионально прищурившись, в упор посмотрел на больного.
Эврисфей побагровел:
– Я… я… я НЕНАВИЖУ Геракла! Будь он проклят, сатиров кусок жилистого мяса! Он сломал мне всю жизнь. Это из-за него… да, из-за него я оказался здесь, униженный, оскорбленный, в компании врача- изувера!
– М-да, очень любопытный случай, – нахмурился Фрейдиус. – А вот скажите, Эврисфей, в детстве у вас… были какие-нибудь серьезные травмы ниже пояса? Ну, там, может, на детские грабельки в песочнице упали или кто-нибудь из других детей вас ударил.
Эврисфей не ответил, с ненавистью сверля взглядом издевающегося эскулапа.
– И еще… вы в детстве случайно под себя не ходили? – продолжал свой унизительные расспросы Фрейдиус. – Или, может быть, подглядывали за переодеваниями маленьких девочек? Часто ли вы интересовались физическими отличиями между детьми…
– Я скажу тебе, – хрипло пообещал Эврисфей, – но только на ухо…
– Конечно-конечно… – радостно воскликнул врачеватель. – Уверяю вас, всё останется сугубо между нами.
И Фрейдиус осторожно наклонился к согласившемуся на откровенный разговор пациенту.
Праведная ярость придала недоноску силы.
Эврисфей дернулся и, чудом разорвав слегка проржавевшие путы, вцепился скрюченными пальцами в горло ненавистного издевателя.
– Стража-а-а-а… – жалобно прохрипел Фрейдиус, обрушивая на голову пациента свою восковую дощечку.
К счастью, стражники его услыхали.
Зевс на Олимпе недовольно крутил ручки настроек телескописа.
– Что-то затянулись в Греции эти очередные Олимпийские игры. Второй месяц уже пошел, а они всё соревнуются и соревнуются.
– Непредвиденные обстоятельства, – пояснил Аполлон, лично курировавший всяческие спортивные состязания. – Бессменные судьи игр никак не могут остановить марафонских бегунов.
– Так они вроде уже бежали! – возразил Громовержец. – Я сам с Олимпа видел, победил какой-то чернозадый.
– То был официальный забег, – знающе пояснил Аполлон, – а этот неофициальный. В официальном участие принимают лишь истинные профессионалы, а в неофициальном все желающие.
– И чего это они так долго бегут?
– Может, украли что? – предположил Эрот. – Вот и бегут, боятся разоблачения.
– Ну да, – рассмеялся Гермес, – точно, многие призы-то из золота.
С грустью вздохнув, Зевс с кряхтеньем забрался на свой любимый трон.
– Нужно, товарищи боги, что-то решать!
– С кем, с бегунами? – переспросил Аполлон.
– Нет, с Олимпийскими играми… – И Тучегонитель серьезно задумался.
– А не устроить ли и нам нечто подобное? – внезапно оживился владыка Олимпа.
– Что, побежать на длинную дистанцию? – хором удивились боги.
– Да нет же. – Зевс поморщился. – Устроить божественное Олимпийское состязание и сыграть… ну, к примеру, в футболикос.
– Но с кем? – воскликнул Эрот. – Команда из смертных не сможет нам противостоять, играть же друг с другом неинтересно. Арес всегда тебе подыгрывает, а Гефест специально пропускает голы.
– Правильно, – кивнул Громовержец, – нам нужна равная команда, и мы ее соберем. Это будут самые первые божественные Олимпийские игры!
– О какой команде ты говоришь?! – возмутился Аполлон. – Кто может сравниться с нами в ловкости и
