что жена должна следить за приготовлением пищи, за тем, чтобы она была разнообразной и вкусной.
Александра подумала, что кухня – несомненно самое лучшее место в доме и самое хорошее, что есть в Англии. Но этого она, конечно, не произнесла вслух. Проверять количество и качество блюд гораздо интереснее, чем шить или прясть, или заниматься еще какой-нибудь подобной скукотищей. Люсьен расхваливал свою родину, Англию любила и мать, поэтому Александра чувствовала, что тоже начинает любить эту землю. Без них.Стараясь не думать о Люсьене, Александра снова включилась в кухонную суматоху.
Глава 25
Наконец, он явился. Все остальные гости прибыли несколько часов назад, и Александра уже потеряла надежду, что Люсьен приедет на турнир.
Она увидела его из окна своей комнаты. Девушка стояла обнаженная, и с тела струйками стекала вода. Хотя он находился очень далеко и различить черты его лица было невозможно, но не узнать Люсьена де Готье было трудно – он на две головы возвышался над остальными.
Несмотря на значительную потерю земель, свита у него еще оставалась внушительная, состоящая из двадцати или чуть более человек, одетых в алые доспехи, на которых сверкали золотые сполохи. Знамена такого же цвета развевались на ветру. Именно в таком составе де Готье и его вассалы подъехали к стенам Корберри.
«Согласится ли он пообедать с нами? – размышляла Александра. – Или же останется в лагере, разбитом перед Корберри?»
– Леди, вернитесь в ванну, – попросила новая горничная девушки Бернадетта.
– Я не простужусь, – ответила она, наблюдая за приближением де Готье.
Двенадцатилетняя служанка фыркнула:
– Да, в этой комнате не простудишься, – засмеялась она, обмахиваясь банным полотенцем, которое держала в руках.
Александра тоже улыбнулась. Температура в комнате как раз была для нее, даже сквозняк не мешал. Как хорошо было чувствовать себя без одежды, лежать в теплой ванне и не ощущать проклятого холода. Если бы она не боялась потерять из виду Люеьена, она давно бы закрыла глаза и перенеслась бы мыслями в Алжир, в купальни Джаббара.
– Миледи, идите сюда, я должна смыть мыло с ваших волос, – умоляюще произнесла Бернадетта.
Девушка отреагировала только тогда, когда стены замка поглотили де Готье и его свиту. Не отходя от окна, она посмотрела через плечо на деревянную ванну.
– Поторопитесь, – настаивала служанка, – предстоит еще много сделать для банкета.
Александра посмотрела на серую мыльную воду, из которой выпрыгнула несколько минут назад. Нет, она вовсе не собирается вновь залезать в нее.
К английской манере мыться она, наверно, никогда не сможет привыкнуть. Вместо того, чтобы сидеть на стуле и позволять грязи стекать с тела, ее сородичи предпочитают отмокать, лежа в корыте, и смывать мыло и грязь той же мыльной водой. Александра, к ее глубокому сожалению, должна была делать то же самое. Теперь ей никогда не удастся стать такой же чистой, как до приезда сюда.
Хотя девушка и согласилась пользоваться ванной, но часто спорила по поводу частоты купаний. Некоторые англичане ленились мыться, отдавая предпочтение благовониям, и щедро поливали ими свои немытые тела.
Несколькими днями раньше Агнесса негодовала, когда Александра попросила горячей воды и запретила горничной эту воду носить. Настроившись помыться, девушка сама принесла себе ведро горячей воды и, если бы не вмешательство Джеймса, продолжала бы и дальше так поступать. К сожалению, его вмешательство только ухудшило настроение Агнессы и усилило попреки в адрес Александры.
– Ах, миледи, у вас нет скромности, – упрекнула Бернадетта, набрасывая халат на плечи девушки. Александра выпрямилась.
– Но в комнате только ты и я.
– Да, но неприлично обнаженной разгуливать по комнате.
Всовывая руки в рукава халата, Александра живо представила себе Бернадетту в роли служанки из купальни. Бедная девочка сошла бы с ума при виде огромного количества обнаженных женщин.
– Идите, идите, – продолжала умолять горничная, – я должна ополоснуть ваши волосы.
К большому огорчению служанки, девушка не полезла больше в ванну. Она встала на колени, наклонилась вперед и приказала лить чистую воду ей на волосы.
Ее просьба была исполнена, хотя Бернадетта и ворчала что-то себе под нос. Удивительно ловко она выжала волосы своей госпожи, заплела их в толстые косы и уложила вокруг головы, как корону. Александра отказалась носить тяжелый головной убор, выданный ей Агнессой, а ходить с распущенными волосами оказалось неприличным. Девушка ничуть не стыдилась цвета своих кудрей и не считала нужным прятать их под головным убором.
Часом позже она надевала платье, намереваясь спуститься вниз, где давали банкет в ее честь. Александра уже способна была самостоятельно найти в нем вырез для головы, и Агнесса отозвала горничную. Девушка благодарила Бога за возможность побыть одной.
Нервничая, она мерила шагами комнату и перебирала в руках драгоценное ожерелье, доставшееся ей в наследство от матери, находя утешение в том, что носит его. Ее мучило желание надеть браслеты с колокольчиками на руки и лодыжки, но затем, подумав и взвесив все за и против, Александра решила отказаться от них. Агнесса зло высмеяла ее несколькими днями раньше, когда падчерица позволила себе надеть один браслет.
Девушка молитвенно сложила руки, думая о том, как бы не растеряться перед таким количеством народа, перед очень строгими глазами незнакомых людей. Конечно, встреча с ними все равно не заменит свидания с Люсьеном.
