плечо.
– Теперь спи, у нас впереди долгий тяжкий путь.
Свернувшись клубочком возле Люсьена, Александра закрыла глаза и попыталась дать отдых своему измученному телу и душе. Ей это не удалось, так как она чувствовала напряжение, исходящее от Люсьена.
– Почему мы должны быть врагами, Люсьен? – спросила она. – Мы не сделали друг другу ничего плохого.
Де Готье издал громкий и протяжный вздох.
– А вот здесь ты ошибаешься. Твоя мать и ты обманули меня. – Хотя гнев его уже поутих, он все еще – продолжал злиться.
– Я поступила так преднамеренно. О планах моей матери я ничего не знала. И не забывай, что ты тоже обманул меня, сказав, что на самом деле евнух.
– Да, тогда мы обманули друг друга, а наши семьи занимаются этим уже сто двадцать пять лет.
– Должно же это когда-нибудь кончиться?
– Возможно, но только не пока я жив.
– Почему?
Его рука погладила ее по спине. Когда он заговорил, .голос его звучал очень устало.
– Александра, ты очень многого не знаешь и не понимаешь.
– Тогда расскажи мне.
– Скоро сама все узнаешь.
– Моя семья несет ответственность за то, что ты попал в рабство? – настаивала девушка. Если Байярды думали, что де Готье виновны в исчезновении ее матери, то почему бы им не отплатить недругам той же монетой?
Горький смех был ей ответом.
– Нет, это единственное бремя, которое нельзя возложить на их плечи. В этом виновен я сам.
– Расскажи мне.
Прошло немало времени и уже начинало казаться, что Люсьен не намерен продолжать этого разговора, когда он сдался:
– Что ты знаешь о войне Англии и Франции[2]?
Война между этими двумя странами мало волновала Магриб – часть побережья Северной Африки, что включала и Алжир, хотя Сабина интересовалась ею и время от времени говорила об этом событии.
Образ матери, самого дорогого на земле человека, вновь зримо встал перед Александрой. Острая боль утраты пронзила ее, опять напомнив о том, что горечь этой потери навсегда останется в душе, не позволит ей быть прежней беспечной юной девушкой. С трудом она заставила себя вернуться к разговору о войне.
Рассказывали, что Англия предъявила права на престол Франции и на самой далекой родине девушки войну эту считали быстрой и победоносной, тем более, что часть французских земель находилась под управлением английских королей. Война же эта тянулась целое столетие, и теперь Франция, одержав много побед, выиграла эту войну и стала независимым государством во главе с сильным королем, а Англия будет довольствоваться положением островного королевства.
– Мне кажется, что Англия проиграла войну, – пожав плечами, проговорила девушка.
– Да. Это была дурацкая бойня, которой следовало закончиться еще сто лет назад.
– Ты участвовал в ней?
Люсьен долго молчал, потом неохотно проговорил:
– Да.
– Почему?
– Гордость, дерзость, наверное. Как полоумный, я пересек пролив, чтобы сражаться за сумасшедшего короля.
– Ты говоришь о Генрихе VI? Люсьен кивнул.
– О нем самом.
– Что произошло дальше?
– Дальше появился лорд Джон Тэлбот, граф Шрусберри.
Не понимая, при чем здесь этот граф, Александра покачала головой.
– Старик славится своей заносчивостью и безрассудством. У стен Кастильона мы попытались отговорить его от лобовой атаки, на которой он настаивал, по крайней мере до тех пор, пока не прибудет пехота, но куда там, он даже не стал слушать.
Девушка мало что смыслила в стратегии. Мать позаботилась об образовании дочери, но война, то есть ведение военных действий, ею не изучалось.
– А почему граф не стал слушать? – заинтересованно спросила Александра.
Де Готье хмыкнул:
