произошло слишком поздно. В ее словах, обращенных к мужу, было больше горечи, чем удовлетворения.
— Еще минуту назад этот миллион был предназначен для тебя либо для тебя и Куки. К тому же Биллигу на этот раз не выбраться из переделки. Даже если и выберется, он из тех, кто потом убивает своих спасателей. И даже если миллион достанется тебе, я ничего не возьму. Пожалуйста, не воображай, что я от чего-то разомлела, хотя бы от того же зеленого кота. Просто я от тебя, Джек, больше ничего не приму — ничего никогда. — И, повернувшись к Филу, почти на одном дыхании она произнесла: — Бримстайн стоит за стойкой в баре «Глаза-на-лоб» в развлекательном парке «Все Радости Жизни». Я отведу тебя туда.
В этот миг, когда все смотрели на Юнону, спокойно-презрительный голос проговорил:
— А мы пойдем с вами.
Все одновременно повернули головы. Перед алтарем Счастливчика, гордо и независимо, стоял Карстерс. Слева от него был Ллевелин, на непроницаемо-черном лице которого выделялись только глаза. Справа в свободной позе высился Бак. Он зевал, но глаза зорко следили за всеми. Филу подумалось, что головорезы-умники напоминают дула пистолетов, которые они профессионально сжимали в руках. Слегка в стороне позади Бака замерла Митци Ромадка.
Карстерс негромко продолжил:
— Мы кое-что разузнали про зеленого кота. Нам показалось, что будет лучше, если мы сами загоним его дядюшке Сэму. А вы, ребята, поможете нам его найти. Кстати, ты, клоун, — обратился он к Филу, — спроси- ка у подружки, кто привел нас сюда. А, Митци?
Но та молчала. Фил подумал, что она выглядит слишком бледной и несчастной и излишне упрямо поджимает губы, празднуя свою страшную месть.
— Да, — продолжил Карстерс, — это она не так давно приползла к нам и попросила похитить тебя или сделать хоть что-нибудь. Можешь себе представить, клоун, твоя подружка настолько глупа, что решила, будто, увидев ее, мы обрадуемся и даже чем-то поможем. И это после того, как ее выгнали из банды, а она заложила нас Биллигу! Девичьи иллюзии умирают с трудом. Ну, а в результате — она помогла нам. После небольшого внушения она рассказала все, что знает о зеленом коте и о вас, ребятки, и еще дала пару адресов — и этот тоже.
Только теперь Фил заметил, что Митци взволнована и пытается что-то сказать, но не может. Он сообразил, что рот девушки заклеили чем-то прозрачным. Бак в это время вывернул ей запястье.
Картерс закончил свою речь словами:
— Больше говорить нечего. Ты, ты и ты, — он поочередно указал дулом на Джека, Куки и Сашеверелла, — остаетесь здесь с моим другом Ллевелином. Дорогая подружка Митци тоже остается здесь — на тот случай, если у тебя, клоун, возникнут дурацкие идеи. Все остальные идут со мной и Баком в обалденный поход во «Все Радости Жизни». По словам Митци, у каждого из вас есть свой плюс для поимки кота. Транспорт ожидает возле дома.
Пожав плечами, угрюмо встала Юнона. Дион почему-то совсем сник. Филу подумалось, удалось ли Дите и Опперли уйти от головорезов-умников.
Мери Экли взяла кукол, бросила их в большую сумку, подхватила жакетик-болеро и спокойно объявила:
— Ну, я готова.
Это были лишь немногие из сверкающих и светящихся рекламных щитов, что бросились Филу в глаза, пока он шел по упругой, затянутой резиновым покрытием и замусоренной пластиковыми бутылками дорожке развлекательного парка «Все Радости Жизни».
То, что правительство обрушило всю силу своего гнева на «Развлечения Инкорпорейтед», привело к определенным и вполне заметным изменениям во «Всех Радостях», по крайней мере, как показалось Филу, со времени его последнего посещения. Музыкальные бурлески были заперты на амбарные замки, рубероидные фигуры, за четверть доллара экстатически танцевавшие шимми, тоже исчезли. А у обслуживавших посетителей девушек платья прикрывали грудь на пару сантиметров больше, чем обычно. Нигде не было видно парней с бегающими глазками, предлагавших группкам посетителей услуги робота- крупье или вербовавших клиентов для разного рода сомнительных развлечений. На фасаде павильона кто- то нарисовал плакат с текстом: «Женщина с Четырьмя Молочными Железами!» Фил заметил, как Дион задумчиво разглядывает это уродство.
В парке царило замешательство, и не только потому, что толпа поредела. Зазывалы выкликали свои лозунги слишком резкими голосами и быстро умолкали. Клиенты, неуверенно потоптавшись на порогах кабаков, с мрачным видом двигались по дорожке дальше. Перезрелые, но еще довольно красивые девушки, готовые в любой момент увернуться от резиновых булыжников либо сбросить юбку и ночную рубашку, если метеорит попадет в цель, имитирующую планету, несколько истерически демонстрировали прохожим свои прелести. С горки для свободного падения доносились восклицания участников «космического заезда». Их голоса не были, как обычно, испуганно-довольными — скорее, они напоминали стон.
Возможно, крах «Развлечений Инкорпорейтед» привел к тому, что те, кто исступленно потакал своим желаниям, и те, кто делал на этом деньги, призадумались: а что же дальше? Возможно, угрюмые апокалиптические речи Президента Барнса в конце концов произвели необходимое впечатление и заставили людей задаться вопросом: что же они получали в результате так называемых «радостей жизни», особенно тех, которые широко рекламировались? Возможно, распоряжение правительства, в тот момент пролаянное городскими новостеговорителями, об истреблении всех котов превратило людей в отпетых домоседов?
А может, смятение в парке просто явилось частью общего чувства, охватившего Америку, чувства, которое зрело в подсознании и только недавно обрело форму мысли нечто неподвластное даже правительству, неслышно и невидимо кралось за спиной каждого, и неизвестно — к добру это или к худу?
Но уж для Фила, конечно, кравшееся за спиной «нечто» имело вполне конкретное выражение лиц Карстерса и Бака, которые как раз подгоняли своих упиравшихся попутчиков сквозь зрачок одного из сюрреалистических «глаз», служивших входом в бар «Глаза-на-лоб».
Сейчас в этой аляповато разукрашенной забегаловке посетителей было еще меньше, чем в самом парке. Их буквально уговаривали попробовать знаменитые коктейли «Тан-Г» и «Глушилка». Невероятно, но обслуживающие публику девушки, известные своей неутолимой жаждой, отсутствовали.
Сидевшие у стойки два парня как раз получили от бармена, того, что пониже, содовую. Юнона, Фил, Мери и Дион быстро взобрались на пневмотабуреты возле второго бармена. Карстерс и Бак вплотную остановились за их спинами.
Фил невероятно удивился, увидев перед собой… Мо Бримстайна, правда, абсолютно рыжего, вплоть до отросшей щетины К тому же глаза, обычно прятавшиеся за темными стеклами очков, оказались совсем маленькими, как у свиньи. И хотя скрывавшийся от ФБЛ беглец, должно быть, узнал почти всех вошедших, виду он не подал. По крайней мере, Фил ничего такого не заметил. Мо бесстрастно смотрел на всю компанию, вытирая несвежим полотенцем и без того безукоризненно чистую стойку. Да и бар выглядел, как если бы все происходило пятьдесят, а может, сто лет назад. Роботы не присматривали за девушками. Теперь они даже не могли служить вышибалами.
— Чего изволите? — поинтересовался рыжий верзила. Фил почувствовал, как пистолет Карстера впился ему в межреберье. Он облизнул губы и прохрипел:
— Мистер Бримстайн, мне нужен зеленый кот. Бармен наморщил лоб:
— Вы имеете в виду мятный крем-ликер, «Шартрез» или «Зеленое пламя»?
— Я имею в виду живого зеленого кота, — уточнил Фил.
— Мы спиртным не обслуживаем, — спокойно сказал Бримстайн. — Ваш друг, господа, немного перебрал. Итак, чего бы вы хотели?
