во все горло. В смехе этом звучали безумие битвы, удовлетворенный гнев и облегчение избежавшего смерти.
— Ох, клянусь Глаггерком и Косом! — гремел он. — Клянусь Бегемотом! Ох, клянусь Холодным Краем и потрохами Красного Бога! Ох! Ох! Ох! — И снова раздался безумный рев. — Ох, клянусь Китом-убийцей, Хладной Женщиной и ее отродьем! — Смех его потихоньку затихал, как бы застревал в горле. Он тронул лоб ладонью правой руки, и лицо его обрело серьезное выражение. Потом кинулся к человеку, только что убитому им, разогнул его руки, закрыл мертвецу глаза и достойно возрыдал над покойным, что показалось бы забавным ханжеством любому, кто не знает варваров.
Реакция Мышелова была отнюдь не столь дикарской. Он испытывал беспокойство, к чему сам относился с легкой иронией, и его чуть подташнивало. Чувства Фафхрда он понимал, и знал уже по прежнему опыту, что тот еще некоторое время не будет владеть собою, а потом притихнет и оцепенеет. Беспокойно оглядываясь вокруг — как бы разрядка не сделала его приятеля беззащитным, — он пересчитал противников. Да, со всеми шестерыми приспешниками Раннарша они разделались. Оставался лишь сам Раннарш, но где же он? Мышелов пошарил на всякий случай в кисете — проверить, не потерялись ли где талисманы и амулеты, приносящие удачу. Шевеля губами, пробормотал две—три молитвы, а может, и заклинания. Но при этом все время держал пращу наготове, без устали оглядываясь.
Из зарослей густого кустарника послышались страдальческие стоны; человек, которого он свалил с дерева, начинал приходить в себя. Прихвостень лорда, которого разоружил Фафхрд — пепельно-бледное лицо его выражало скорее усталость, чем испуг, — медленно отступал в лес. Мышелов беспечно следил за ним, стальной шлем сполз тому на переносицу, отчего выглядел он довольно комично. Тем временем стонов в кустах поубавилось. И почти одновременно оба побежденных вскочили на ноги и спотыкаясь устремились в лес. Мышелов был уверен, что теперь их нечего бояться — назад эта пара уже не вернется. Чуть погодя легкая улыбка тронула его губы: к удалявшемуся топоту двоих прибавились шаги третьего. Раннарш, подумал Мышелов, — трус в сердце своем, не способный выйти на поединок. Мышелову и в голову не пришло, что третьим может оказаться человек, оглушенный рукояткой пращи.
В основном чтобы занять себя, Мышелов проследил путь беглецов по лесу на пару полетов стрелы. Сбиться со следа было трудно: кусты оказались потоптаны, а с колючих веток свисали клочья одежды. Они по прямой уходили от прогалины. Удовлетворенный, он вернулся за молотом, зубилом и киркой. Фафхрда он застал за делом — тот перевязывал царапину на бедре. Чувства северянина уже пробежали весь положенный им путь, и он вновь был самим собой. Мертвец, по которому он только что столь безутешно горевал, стал для него теперь не более чем простой падалью, кормом для птиц и жуков. Но для Мышелова он все еще оставался несколько пугающим и тошнотворным объектом.
— Ну что, приступим к прерванному занятию? — осведомился Мышелов.
Фафхрд деловито кивнул и поднялся на ноги. Вместе они ступили на скалистую прогалину, удивившись про себя, как мало времени заняла схватка. Действительно, солнце чуть сдвинулось кверху, но в воздухе еще чувствовалось утро. Сокровищница Ургаана Ангарнги грузно высилась перед ними, лишенная каких бы то ни было украшений, но все-таки впечатляющая.
— Крестьяночка-то просто предсказала нашу участь, — улыбнулся Мышелов, — вот мы и поиграли в “побегай вокруг и не преступи круг”, не так ли?
Сегодня сокровищница его не пугала. Вспоминая смятение вчерашнего дня, он даже не мог понять его причины. Сама мысль о существовании какого-то стража казалась нелепой и забавной. Происхождение скелета, белевшего в дверях, можно было объяснить тысячью иных причин.
Посему на этот раз первым в сокровищницу скользнул Мышелов. Внутренний вид ее разочаровал: ни мебели, ни орнамента, как и снаружи. Простая низкая продолговатая комната. Квадратные проемы в боковых стенах вели под меньшие купола, а в тыльной части продолговатого зала смутно виднелось начало лестницы, ведущей на верхний этаж дома.
Мельком бросив взгляд на череп и раздавленный скелет, Мышелов направился прямо к двери.
— В нашем документе, — сказал он Фафхрду, что стоял рядом с ним, — говорится о сокровище, укрытом под замковым камнем главного дома. Поэтому придется поискать наверху.
— Верно, — отвечал оглядываясь северянин. — Интересно, Мышелов, а для чего использовалось это здание? Человек, что сооружает такой дом лишь для того, чтобы укрыть в нем сокровища, просто кричит на весь мир, что у него есть что прятать… Это не храм?
Вдруг Мышелов, что-то прошипев, отпрянул назад. У подножия лестницы, головой и грудью на первых ступенях лежал еще один скелет, кости которого располагались соответственно живому телу. Вся черепная коробка его была разбита вдребезги, мелкие кости серели вокруг, словно длинные черепки.
— Здешние жители что-то уж слишком стары и непристойно обнажены, — прошипел Мышелов, ругая себя за испуг, и быстро поднялся по лестнице, чтобы осмотреть отвратительную находку… Ржавый кинжал, потускневшее золотое кольцо на костяшке одного из пальцев, горсть розовых пуговиц.
Длинный и узкий позеленевший медный цилиндр пробудил его любопытство. Он подобрал его, стронув при этом кисти руки, так что они с сухим стуком посыпались вниз. Сорвав крышку с цилиндра острием кинжала, он вытряхнул из него туго скатанный лист старинного пергамента и, предвкушая интересное, расправил его. И в свете небольшого окошка, выходящего на площадку над головой, вместе с Фафхрдом они принялись разглядывать строчки красной скорописи:
— Есть мелкие различия, — заметил Мышелов, — но в целом сходно с нашим документом.
— Скорее всего он свихнулся, — отозвался Фафхрд. — Разве нормальный человек станет старательно прятать сокровища, а потом так же старательно оставлять повсюду объяснения, как их отыскать?
— А мы думали, что наш документ — памятная записка, забытая по оплошности, — задумчиво произнес Мышелов, — но существование двух документов подобным образом не объяснишь. — В задумчивости он отвернулся к лестнице и… увидел там еще один череп, скаливший зубы в темном углу. На этот раз он не испугался, но сразу понял, что испытывает муха, когда, дергаясь в паутине, видит вокруг дюжины сухих трупиков своих сородичей. Он быстро заговорил: — Не объяснишь и существования трех, четырех, может случиться, даже дюжины таких документов. Иначе как и зачем явились бы сюда все эти покойники, если у каждого не было бы собственного манускрипта. Быть может, Ургаан Ангарнги и был безумен, но людей сюда он заманивал преднамеренно. Очевидно одно: в этом доме таится или таилась какая-то смертоносная ловушка. Какой-то страж. Может быть, гигантская мерзкая тварь. А может, сами камни здесь пропитаны ядом. А может, потаенные пружины выбрасывают лезвия мечей сквозь щели в стенах, а потом втягивают их обратно.
— Этого не может быть, — проговорил Фафхрд, — все эти люди были сражены сокрушительными ударами. А у третьего… Посмотрим! Разбита нижняя часть тела.
Мышелов хотел было ответить, но тут лицо его неожиданно осветила улыбка. Он понял, к какому выводу, пусть бессознательно, пришел Фафхрд, забавному выводу. Какая тварь способна убивать мощными, сокрушительными ударами? Разумеется, серый гигант, о котором твердила крестьянская девочка. Вдвое выше человека, с каменной дубинкой в волосатых руках — существо из сказок, порождение фантазий.
Фафхрд ответил Мышелову улыбкой. Он полагал, что они строят страхи из ничего. Конечно, вид скелетов красноречив сам по себе, но разве эти черепа и скелеты не принадлежат людям, погибшим многие годы, да что там, века назад? И какой страж проживет три столетия? Да такого времени довольно, чтобы даже демон устал ожидать! А, как известно, таковых не существует. И вовсе нет надобности болтаться здесь, пугая себя древними пугалами и кошмарами, которые давно уже обратились в прах. Все так просто, подумал Фафхрд, два друга пришли в заброшенный дом поглядеть, нет ли там сокровищ.
Согласившись, что страхи надуманные, оба направились по лестнице, что вела наверх, в сумрачное помещение под куполом. Однако при всей уверенности в безопасности двигались они осторожно,
