завтра…
— Согласен, — сказал Ранцисис. — Мы не можем нарушать нейтралитет.
— Но нам придется нарушить его, — выпалил Куай-Гон. — Я не выступаю на стороне Торговой Федерации. Но пусть действия «Не видимого фронта» ограничиваются задержкой грузовозов. Невинные существа страдать не должны.
Все замолчали, только Йода высказался.
— Настоящий рыцарь наш Куай-Гон, да, — сказал он с мягким упреком. — В поиске своем справедливости всегда.
Глава 8
Неймодия была маленькой и влажной планеткой. Стареющее солнце освещало ее скудно и словно бы презрительно. Словом, Неймодия вовсе не была тем местом, куда все стремятся попасть. Даже сами неймодианцы не любили ее. Близость самоуверенной Кореллии и индустриализированного Куата не только не играли на руку Неймодии, но даже наоборот, добавляла ей поводов для страданий: ни раньше, ни теперь содружество Центральных миров не принимало Неймодию в свой круг. Унизительное положение вечных изгоев пронизывало все слои неймодианского общества.
Это пренебрежение убедило неймодианцев, что успеха и процветания добьется только тот, кто проявит себя не просто способным индивидуумом, но настоящим хищником. Достичь вершины пищевой цепочки можно только по головам более слабых конкурентов. А чтобы удержаться на ней, нужно подмять под себя все ресурсы, до которых сможешь дотянуться, и не подпускать к ним остальных.
Именно эти нехитрые принципы зачастую вспоминали, чтобы объяснить быстрый взлет неймодианцев, в первую очередь связанный с Торговой Федерацией, чьим фирменным знаком была бессердечность.
Неймодия, которая раньше была завзятой домоседкой, теперь выбрала участь бродячего торговца. В результате она не добилась особой любви у представителей слабых рас, которых свозили на строительство гигантских ульев, ферм по выращиванию плесени и питомников для жуков.
Вице-король Нуте Ганрой делил добровольное изгнание со своими соотечественниками, испытывая противоестественную неприязнь к родному миру. Но вот встречу Узкого Круга приходилось проводить там, где стены точно не имеют ушей Корусканта. А в этом смысле Неймодия была лучшим убежищем.
Проблема, которой было невозможно избежать при возвращении на родину, заключалась в том, что никому не по силам было изгнать застрявшие на клеточном уровне воспоминания о тех семи годах, которые неймодианцы проводили в телах жалких, слабых, извивающихся личинок, в постоянной борьбе с себе подобными за выживание, за шанс вырасти в красноглазую, безносую и безмерно подозрительную взрослую особь.
Взрослые особи вроде Ганроя задрапировывали тела в прекраснейшие одеяния, которые можно было купить за кредитки Республики, и не имели привычки вспоминать прошлое.
На таких вот размышлениях поймал себя вице-король, пока самоходное кресло несло его мимо имитирующих старинные ульи сводчатых залов из прекрасно обработанного камня, мимо длинных шеренг дроидов-секретарей, ожидающих приказаний, — к месту встречи.
Конечным пунктов его церемонного продвижения был темный, сырой грот, абсолютная противоположность блистающим капитанским мостикам грузовозов Торговой Федерации. На дисплее чахло несколько образцов экзотической флоры, брошенных на произвол судьбы и вынужденных выцеживать влагу из спертого воздуха. На сводчатых стенах красовались симметричные эмблемы благочестия и власти: огненный шар и гархаи — рыба-броненосец, символизирующая повиновение и верность просвещенному предводителю.
Ближайшие советники вице-короля уже ждали его: полномочный представитель вице-короля Хас Мончар и юрисконсульт Руне Хаако. Оба они по такому случаю были в головных уборах, соответствующих рангу. Мончару полагалась трехзубцовая корона, уменьшенная копия той, что носил Ганрой, а Хаако — высокий закругленный колпак с двумя рожками на лбу.
Советники приветствовали своего вице-короля — каждый по-своему.
— Добро пожаловать, Ваше вел'ич'ество, — проскрипел Хаако, сутуло хромая ему навстречу и жестикулируя корявой рукой. — Мы надеемся, что вы пр'ишли не зря.
Было в нем что-то от старого паука. Лицо Хаако было изрезано глубокими морщинами, под глазами набухли мешки, дряблый подбородок плавно переходил в дряблую же шею.
Вице-король раздраженно дернул рукой.
— Он сказал, что буд'ет присутствовать. Дл'я м'еня этого вполне достаточно.
— Для вас… — прошептал Мончар.
Ганрой с неудовольствием уставился на своего представителя,
— События разворачивал'ись им'енно так, как он предсказывал. Наемники Коула совершили напад'ение, и «Доход» разрушен.
— Но разве это повод для л'икования? — спросил Хаако. Его голос, пропущенный через коробку искусственного речевого аппарата, звучал глухо. — Этот ваш план стоил Торговой Фед'ерации первоклассного грузовоза и биллионов в слитках ауродиума.
Мигательные перепонки Ганроя выдавали его. Он долго и часто мигал, прежде чем к нему вернулось самообладание.
— Од'ин корабль и од'ин сундук с сокровищами. Если наш покровитель действит'ельно тот, за кого с'ебя выдает, такие затраты не стоят упом'инания.
Хаако с важным видом поднял разбитую параличом руку.
— Если он действительно тот, за кого с'ебя выдает, его сл'едует бояться, а не восхищаться им. И вообще, как мы можем быть увер'ены? Какие выгоды он об'ещал вам, государь? Вы же вид'ели только его голограмму, он мог утв'ерждать вс'е что вздумается.
Ганрой выпятил и без того выдающуюся челюсть.
— У кого могли атроф'ироваться мозги до такой ст'епени, чтобы делать подобные заявления, если он не в состоянии их подтверд'ить?
Откуда-то из складок мантии он выудил портативный голопроектор и установил его на столе.
Когда, несколько месяцев назад, ситх — Повелитель Тьмы впервые связался с ним, Ганрою показалось, что тот знает практически все о нем самом и его пути наверх, в частности, как Ганрой свидетельствовал в директорате Торговой Федерации против «Супертанкера Пульсара» во время массовой кампании по обвинению «Пульсара» в «злонамеренном пренебрежении прибылью» и «благотворительных пожертвованиях, которые не принесли очевидной выгоды».
Несомненно, именно эти показания и другие подобные проявления алчности и привлекли к нему внимание Дарта Сидиуса.
Но даже несмотря на это, Ганрой оставался бы настроенным не менее скептически, чем его советники, если бы Дарт Сидиус не продемонстрировал ему свое широчайшее влияние и власть. Действуя скрытно, Дарт Сидиус организовал присоединение нескольких миров, являющихся ведущими поставщиками сырья, к Торговой Федерации на правах условного членства. В обмен на выгодные условия торговли и, по возможности, защиту от контрабандистов и пиратов, эти миры отказались от представительства в Галактическом Сенате. И каждый раз Дарт Сидиус обставлял все так, что успехом в достижении прибыльной договоренности Федерация была обязана Ганрою, что сильно укрепляло его авторитет и способствовало его назначению в директорат.
А что касается того, действительно ли влияние Дарта Сидиуса объяснялось его способностями ситха, этого Ганрой не знал, и желанием узнать не горел, исходя из того немногого, что он знал о ситхах — древнем, возможно, мифическом ордене черных магов, которые много тысяч лет назад оставили Галактику.
Некоторые считали, что ситхи — это джедаи, поддавшиеся влиянию Темной стороны Силы. Другие утверждали, что именно джедаи положили конец власти ситхов в жесткой битве Света и Тьмы. А третьи говорили, что ситхи сами перебили друг друга в борьбе за власть. Но Ганрой не знал, что из этого правда, а что — нет, и надеялся, что и не узнает.
Он уставился на проектор. Близился назначенный миг…
Не успел он додумать эту глубокую мысль, как над пластиной проектора появились голова и плечи призрачной фигуры в капюшоне, опущенном на глаза, так что собравшимся оставалось любоваться на
