— Но деньги…
Куай-Гон покачал головой.
— Там нет и четверти нужной суммы.
— Ани, мое место здесь, — негромко сказала Шми. — Здесь мое будущее. А тебе пришло время уходить. Я не могу пойти с тобой.
— Тогда я не поеду, — решил Анакин. — Я не хочу, чтобы все поменялось.
— Ани, тебе не остановить перемен, — улыбнулась Шми, — как не остановить восхода солнца. Прислушайся к своим чувствам. Что они говорят?
Уж лучше бы чувства молчали, подумал Анакин. Он знал, что поедет. Знал наверняка. Так же точно, как то, что хочет уехать.
— Я буду скучать по тебе, — прошептал он. Мама кивнула.
— Я люблю тебя, Ани, — эхом отозвалась она. — Теперь торопись. Собери свои вещи.
Анакин кидал в походный мешок свои вещи, не думая, что берет с собой. Как странно все получается. Он столько мечтал о том, чтобы кто-то пришел и открыл перед ним двери в иной мир. И вот он стоит на пороге, и дверь распахнута, и ничего не мешает шагнуть. Но он продолжает стоять, упорно цепляясь похолодевшими пальцами за края дверного проема, то ли в попытке остаться, то ли из боязни, что дверь закроется навсегда.
К реальности его вернули голоса в соседней комнате. Оказывается, он стоял, сжимая в руках набор инструментов, и смотрел в никуда. Анакин помотал головой, сунул набор в мешок и прислушался.
— Спасибо вам, — это мама.
— Я буду присматривать за ним. Даю слово, — голос рыцаря неожиданно потеплел, как ни разу раньше. — У вас все будет в порядке?
Анакин не расслышал, что ответила мама. В соседней комнате долго молчали, потом мама проговорила:
— Мы так недолго были вместе…
И вновь замолчала. Анакин с усилием заставил себя перестать слушать. Он оглянулся: что бы еще взять с собой. Вещей у него было немного, сборы не заняли времени. Но хотелось взять еще каменную статуэтку, которую он вместе с Китстером как-то выкопали из песка. И еще модель истребителя. А еще…
Нет, так нельзя. Иначе ему придется забрать с собой весь их дом. Напоследок он включил Ц- ЗПО.
— Ну, я уезжаю, — сообщил он андроиду. — Я свободен. Я улетаю на космическом корабле…
Слова звучали, как музыка, в его ушах. Ему хотелось вновь и вновь повторять их. Он вернется сюда, вдруг подумал Анакин. Он будет очень часто возвращаться сюда. Мама не успеет соскучиться.
— Масса Анакин, — сказал дроид. — Вы мой создатель, и я желаю вам успеха.
Хотя мне бы хотелось, чтобы я был чуть менее голый, чем сейчас.
— Прости, что не закончил тебя, — Анакин взял свой мешок. — Я скажу маме, чтобы она тебя не продавала.
— Продавала?.. Меня? — Ц-ЗПО был шокирован, но Анакин уже выскочил из комнаты.
Прощание получилось коротким. Куай-Гон поклонился женщине на пороге и, не оборачиваясь, пошел прочь. Он слышал за спиной шаги мальчика. Анакин догонял его. Потом звук шагов прекратился. Рыцарь остановился и стал ждать, когда кончится то, что сейчас будет.
Анакин почти уже догнал его, когда, оглянувшись через плечо, увидел, что мама стоит на пороге и смотрит им вслед. Он не выдержал и побежал обратно.
— Мам, я не могу!
Шми Скайуокер отодвинула от себя сына, но пока еще не отпускала.
— Ани, бывает так, что думаешь, будто не можешь чего-то сделать, а потом просто делаешь, вот и все. Я знаю, какой ты у меня сильный. Я знаю: ты можешь.
Анакин проглотил слезы, он считал, что она не права, он вовсе не сильный, но мама сказала, что он должен пойти, она так решила, и он должен идти, даже если уже передумал.
— Мы еще увидимся? — шепнул он.
— А что говорит тебе сердце? — спросила она в ответ.
Он помотал головой.
— Я не знаю… Да. Я думаю — да. Мама кивнула.
— Значит, так и случится. Иди.
Через его голову она посмотрела на стоящего в стороне рыцаря. Куай-Гон терпеливо ждал, ни словом, ни жестом не вмешиваясь в их прощание. Рыцарь думал, что неизвестно: хорошо или плохо, что мальчика он забирает так поздно. Бывало по разному. Чаще родители отдавали детей без возражений, утешаясь, что те вырастут в Ордене. Иногда приходилось уговаривать, убеждать, и нельзя было предсказать, подействуют ли уговоры. Иногда приходилось отступать чуть ли не с боем. Он сознательно избегал принимать в этом участие.
— Я стану джедаем, — голос Анакина сорвался, но мальчик откашлялся и продолжал говорить. — Я вернусь и освобожу тебя. Я обещаю.
Мама наклонилась и поцеловала его.
— Неважно, где ты окажешься, моя любовь всегда будет рядом с тобой, — шепнула она ему на ухо. Ему стало щекотно, и он улыбнулся, почесав ухо плечом. — А теперь: будь смелым и не оглядывайся назад.
— Я люблю тебя, мам, — сказал он ей. Она вновь улыбнулась. Затем крепко взяла его за плечи и повернула лицом к Куай-Гону.
— Не оглядывайся.
И — слегка подтолкнула.
Возле лавки Уотто, куда они зашли, чтобы забрать у тоидарианца окончательно заполненные бумаги на передачу владения, Куай-Гон попросил Анакина подождать снаружи. Незачем было еще раз мозолить глаза бывшему хозяину.
Анакин кивнул. Ему не хотелось входить туда, где было так много знакомого и привычного. Интересно, подумал он, глядя в небо, какого оно цвета на той планете, куда собрался Куай-Гон?
— Уезжаешь куда-нибудь, Ани?
Китстер. Точно. Выкатился из хохочущего клубка ног и рук, загорелых поджарых тел, выгоревших затылков и лягающихся чумазых пяток — в переулке мальчишки играли в банту.
Интересно, играют ли в банту там, где он скоро окажется?
— Я улетаю с Куай-Гоном, — Анакин кивнул на лавку, из дверей которой как раз вышел джедай и остановился, ожидая, когда ребята попрощаются друг с другом. — На космическом корабле.
Китстер разинул рот.
— Держи, это тебе, — Анакин сунул ему пачку кредиток. — Ты мой лучший друг.
Я не забуду.
Смуглое лицо Китстера сморщилось. Анакин почувствовал, что еще немного, и он все-таки расплачется, подбежал к Куай-Гону и потянул его за руку вдоль по улице. Оказалось, что им еще надо было зайти к нотариусу, который заверил бумаги и, не скрывая изумления, деакти-вировал вживленный передатчик. Нотариус предложил заглянуть в соседнюю лавку, где его троюродный кузен держал хирургический кабинет, и удалить передатчик совсем, раз уж хозяин Анакина настолько экстравагантен, что не хочет заботиться о сохранности новообретенного имущества. Имущество, которому не терпелось убраться отсюда подальше, было против, а Куай-Гон беспечно махнул рукой и сказал, что с этим можно и подождать.
Рыночная площадь быстро пустела, только старая Джира все еще возилась возле своей палатки, раскладывая по корзинам непроданные за день фрукты. Скоро прокатятся быстрые, как ветер, сумерки, а потом на город из пустыни наползет прохладный сумрак ночи. Надо спешить, чтобы добраться до корабля
