– Пожалуйста, садитесь и расположите поудобнее вашу ногу, сэр Джон.
– Вы же знаете, что я не нуждаюсь…
Однако она буквально толкнула его, и Джон, потеряв равновесие, плюхнулся на скамью.
– Итак, мы на свидании, – начала она, изучающе глядя на него. – Не сесть ли мне вам на колени?
Плотно сжав свои колени, Элизабет бочком села на колени к нему; ее бедро прижалось к его животу, плечо – к его груди. Джон отстранился назад и оперся руками о спинку скамьи.
– Зачем вы это делаете? – спросил он. Дыхание его сделалось прерывистым, прищурившись, он посмотрел ей в глаза.
– Разве вы не так поступали со мной, целенаправленно ухаживая за мной?
– Я не был так… – он скользнул взглядом по ее фигуре, – так интимен с вами.
От ярости Элизабет прильнула к нему еще ближе, пытаясь не обращать внимания на тепло, которое исходило от него. Не имея возможности за что-нибудь схватиться для равновесия, она уперлась кулаком ему в грудь.
– А как вы называете тот поцелуй?
– Ошибкой, за которую я уже извинился перед вами. – Джон посмотрел на ее губы. – Не думаю, что вам захочется потом извиняться передо мной.
Несколько мгновений Элизабет смотрела ему в глаза и наконец поняла, что ее предательское тело испытывает удовольствие от того, что ощущает его под собой. Она вскочила на ноги:
– Никогда.
Джон тоже поднялся.
– У вас есть все основания сердиться на меня, Анна.
Она услышала имя горничной и поежилась. Как все это смешно! Однако Джон еще не доказал, что ему можно открыть правду.
Глава 12
Джон чувствовал себя обескураженным, виноватым; он был зол на себя, когда они наконец сели в повозку и направились в Хиллсли. Впереди на лошадях ехали два солдата, которые разговаривали между собой и, казалось, не обращали ни малейшего внимания на повозку и тех, кто в ней находился. Небо было затянуто облаками, в воздухе ощущалась легкая морось, но даже и она была не в силах охладить разгоряченную кровь Джона.
Как ему вести себя с Анной в дальнейшем? Она была рассержена и обижена и имела полное право наказать его. Джон лишь знал, что леди Элизабет велела Анне помучить его, дав возможность проявить себя.
Первое испытание он прошел. Он не дотронулся до Анны, не поцеловал ее.
Но это только внешне. А если признаться, то он его не выдержал. У него прямо-таки чесались руки от желания приласкать ее; его член возбудился до такой степени, что он не знал, как ему удалось скрыть это от Анны. Очевидно, помогло то, что он отстранился от нее.
У Джона была надежда, что ему будет легче, если Анна узнает правду о нем, однако он ошибся. Вот если бы ему удалось снова увидеть леди Элизабет! Когда-то ее красота стала причиной того, что он ходил за ней, словно щенок, пока она со смехом не прогнала его. Однако сейчас этот образ бледнел рядом с белоснежной кожей Анны и ее чарующими черными глазами. А ее губы…
Джон сердито щелкнул вожжами и тихо сказал:
– Солдаты не могут нас услышать. Мы одни. Так все-таки что сказала леди Элизабет, когда вы рассказали ей обо мне?
На Анне был защищающий ее от дождя плащ, капюшон скрывал большую часть лица – виден был только кончик носа и подбородок. Джону хотелось, чтобы она сняла капюшон, тогда он мог бы видеть выражение ее лица. Однако он не решился попросить ее об этом.
– Анна! – снова позвал он, не дождавшись ответа.
– Я слышала вас. Леди Элизабет была весьма обескуражена вашим планом добраться до нее.
Джон уже устал извиняться, поэтому промолчал.
– Она отказывается верить вашему предположению, будто бедствия, обрушившиеся на замок Рейм, произошли по вине лорда Рассела.
– Это не предположение, это истина.
– Вы можете так считать, однако на самом деле причина может быть в другом.
Джон не стал настаивать; он знал, что леди Элизабет была влюблена в Уильяма, и вряд ли он сможет отвоевать любовь своей невесты у тени умершего брата. И это его злило.
– Леди Элизабет не знает, можно ли доверять вам, – тихо проговорила Анна. – Она пребывает в смятении.
– Но она определенно хочет, чтобы ее освободили. Разве это не важнее того, что она обо мне думает?
В глазах Анны Джон увидел печаль.
– Дело не только в самой леди Элизабет, – объяснила ему Анна. – Она беспокоится о судьбе Олдерли, а более всего ее тревожит судьба людей.
– Я думаю, ее люди вздохнут с облегчением, когда узнают, что она в безопасности.
