открываются, и Найя Найя входит с передней площадки. Она не садится. Остается стоять рядом с водителем. Водитель — тощий человек в серой форме и в фуражке. Найя Найя опускает мелочь в автоматическую кассу, монетки звякают, и автомат глотает их. Водитель нажимает на акселератор, автобус вздрагивает и трогается. Катит вдоль по улице почти вплотную к тротуару. Равномерно покачивается на ходу, словно корабль. Сквозь ветровое стекло Найя Найя видит, как люди идут по тротуару, кутаясь в пальто и плащи. Черные зонты блестят от дождя. А сколько зонтиков других цветов — красные, коричневые, зеленые, голубые. Даже прозрачные попадаются. В зеркальце заднего вида Найя Найя разглядывает пассажиров автобуса. Всматривается в лицо бледной женщины с прилипшими ко лбу рыжими прядями. Может быть, ее-то Найя Найя и ищет? На улице так темно, что витрины магазинов ярко освещены, будто уже ночь. Водитель смотрит на отражение Найи Найи в зеркальце заднего вида и вдруг принимается болтать о погоде и о разных пустяках. А как поживают ваша жена и дети? — спрашивает Найя Найя. Водитель, слегка удивленный, отвечает: ничего, более-менее. А автобусу нет дела до разговоров. Он едет вдоль тротуара, сам переключая скорости: автоматика. Всякий раз, когда он тормозит на остановке, слышится шипение сжатого воздуха и красные и желтые лампочки загораются и мигают на приборном щитке. Одни люди входят через переднюю дверь, другие выходят через заднюю. Когда автобус вздрагивает, трогаясь с места, все слегка качают головами. Найя Найя внимательно смотрит сквозь ветровое стекло. Она любит путешествовать в автобусе рядом с водителем: так хорошо видишь людей, идущих по улице. Она проезжает четыре или пять остановок, потом выходит. На улице по-прежнему идет дождь. Найя Найя укрывается под козырьком у витрины магазина, где продаются телевизоры. Всматривается в серые экраны: а вдруг на одном из них появится чье-то прекрасное лицо с парой бездонных глаз, вдруг появится кто-то, кого [94] она так долго искала? Но видно, время вечерних передач еще не пришло: экраны пусты. На востоке снова сверкают молнии. В такие дни, как сегодня, совсем не видно солнца. Оно скрывается за черными тучами. Найя Найя идет дальше под дождем. Дует сильный ветер, капли секут по лицу. Приходится все время щурить глаза. Она уже дошла до окраины города, дальше начинаются пустыри. Влево и вправо убегают узкие улочки с красивыми цветочными названиями: Сиреневая улица, улица Шиповника, улица Орхидей — так они называются. Найя Найя сворачивает на одну, на другую. Есть там улица, которая круто взбегает на холм между белых вилл, окруженных садами. Найя Найя идет мимо вилл, и черные цепные псы заливаются лаем. А людей не видно. Одна из вилл называется «Песнь моря». Она возвышается над холмом, прилепившись к краю крутого утеса; ее обитатели, должно быть, частенько любуются с балкона закатом солнца. Здесь тоже есть почтовые ящики с написанными на них фамилиями, но Найя Найя их не читает. Она поднимается по извилистой улочке на самую вершину холма, потом по крутой лестнице спускается вниз. Вдоль лестницы растут деревья, душистый перец и мимозы. Собак с этой стороны не видно, зато здесь множество бродячих кошек — серых, черных, полосатых, — шныряют под ногами, выскакивая из- под изгородей. Найя Найя выходит на дорогу (здесь это уже шоссе) и тут же перебегает на другую сторону: слишком много на шоссе машин. Машины — они как люди: возбужденные, прямо-таки наэлектризованные. Когда так много машин, как тут найти кого ищешь? Найя Найя сворачивает на боковую дорожку, ведущую к морю. Идет вдоль большого пустыря, на котором, видимо, собираются строить новый дом. Посреди пустыря уже вырыта яма, на дне ее — лужа раствора. Дорожка ведет дальше, мимо высокого дома с балконами. Найя Найя поднимает голову и видит наверху, на последнем этаже, человеческую фигуру, перегнувшуюся через балконные перила. Сердце Найи Найи так и подпрыгивает: а может быть, это и есть тот, кого она ищет? Найя Найя останавливается, стоит под дождем и смотрит на фигуру на балконе. Балкон так высоко, что не поймешь, мужчина там или женщина. Найя Найя машет рукой, и человек наверху тоже машет в ответ. Потом Найя Найя подходит вплотную к дому, балконы оказываются над ее головой. Вот и дверь. На почтовом ящике написана фамилия: Анданте и номер дома: 2. Найя Найя стоит перед дверью в нерешительности. Может быть, она опять напишет письмо? Но нет, переду- [95] мала. Идет дальше. Лишь один раз оборачивается, и фигура на балконе снова машет ей рукой. На шоссе, что петляет вдоль моря, тоже много машин. Высокие волны перекатываются через волнорезы, некоторые из них захлестывают шоссе. Найя Найя переходит на другую сторону. Одна из машин замедляет ход, сидящий за рулем мужчина в фуражке дает несколько коротких гудков. Но Найя Найя не смотрит в его сторону. Она доходит до моря и поворачивает на запад. На дороге ни души: слишком сильный дождь и ветер крепчает. На пляже у самой кромки прибоя Найя Найя видит человека: он сидит на камнях и удит рыбу. Найя Найя спускается по пляжу к воде и подходит к рыбаку. Он чуть поворачивает голову в ее сторону и снова устремляет взгляд на свое удилище. Волны разбиваются у его ног и прибивают поплавок к берегу; время от времени рыбаку приходится снова забрасывать удочку. Ветер свистит и завывает, гонит тяжелые черные тучи над самой водой. На рыбаке непромокаемый плащ и пластиковый капюшон. Он весь блестит от воды. Найе Найе очень хочется с ним поговорить. Она подходит поближе и спрашивает:
— Вам не холодно?
— Немножко, — отвечает рыбак. — К счастью, у меня есть вот это, — и показывает на свою сумку, где лежит бутылка вина.
— Много наловили? — спрашивает Найя Найя. Море так шумит, что ей приходится кричать изо всех сил.
— Да нет, — отвечает рыбак, — ни одной рыбешки. Но я здесь недавно, от силы полчаса.
— И ни одной рыбешки?
— Ни одной. Бывает и так...
— А вы... вы не боитесь, что волны порвут вашу леску?
— И такое случается... — говорит рыбак.
— Ну, ну и что же вы тогда делаете?
— Когда рвется леска?
— Да.
— Ну, что я... я чиню ее, завязываю узелок, а не то так беру новую. У меня в сумке есть запасная на всякий случай.
Руки рыбака почти неподвижны. Лишь изредка он едва заметным движением подтягивает леску, чтобы проверить, не попалась ли на крючок рыба.
Но он оживляется, становясь более разговорчивым.
— Помню, однажды... — говорит он. Найя Найя любит, когда люди вот гак говорят: «Помню, однажды». Она садится на камни рядом с рыбаком. — ...Помню, однажды, два ме- [96] сяца назад, странная была погодка. В небе ни облачка, солнце так и жарит, но жуткий ветер, и на море настоящий шторм. Я сидел вон там, подальше, на валунах, потому что море очень уж бушевало и я боялся, как бы не порвались все мои лески. Сижу час, второй, и хоть бы одна рыбка клюнула. Хотел уже уходить: хоть солнце и припекало, ветер был все равно холодный, как вдруг крючок зацепляется за что-то, леска натягивается и — крак! — лопается. Представляете? Я был вне себя: решил, что леска зацепилась за подводный камень, один из тех, что наносят волны, черт их дери. Ну, привязываю новую леску, забрасываю удочку. Не прошло и минуты, как повторилась та же история. Две порванные лески — это уже слишком. Тогда я взял толстую, прочную — не то что эта — и снова забросил. Хотите верьте, хотите нет, не успел забросить, как чувствую: что-то тянет, тянет, будто кит попался. Ну, тут уж я все понял. Стал выбирать тихонько, осторожно, вот так, руки-то у меня ловки. Долго выбирал, думал уж, что опять оставлю леску в море, но все-таки вытащил. Это был тунец весом в двадцать фунтов, мадемуазель. Двадцать фунтов! Скажу я вам, когда он оказался здесь, на берегу, холодно мне уже не было: я весь взмок и так устал, будто перетаскал полсотни мешков с цементом. Сами понимаете, показал я рыбку своим друзьям, иначе они бы мне не поверили, ну а потом мы с женой и со всем семейством ее съели.
Старый рыбак поглядел вдаль, на черную воду между пенящихся волн. Он еще раз повторил: «Тунец в двадцать фунтов» — и умолк, потому что, когда люди разговаривают на берегу, рыбы слышат и пугаются.
Найя Найя еще долго сидела на камнях, не обращая внимания на дождь и ветер, и смотрела, как рыбак удит рыбу. Он больше не шевелился, только его правая рука время от времени двигалась, тихонько, осторожно, в такт волнам. Рыбак сидел лицом к воде и пристально смотрел на пенящиеся барашки. Вот я уйду, сказала себе Найя Найя, и вернусь через год, а он так и будет сидеть. Она бесшумно встала и пошла по пляжу к шоссе. А люди в городе больше не были наэлектризованы, все успокоилось, и Найя Найя шла по улицам очень довольная: наконец-то она нашла кого-то.
