оказывается, хижина привязана к спине слона, который медленно идет по равнине. Как это она, входя в хижину, не заметила слона? Наверно, он спал в траве, Найя Найя помнит, как она поднималась на несколько ступенек. Но мужчина в альпаговом костюме, судя по всему, вовсе не удивлен. Он берет со стены длинный хлыст, открывает переднее окно, из которого видно слоновью голову, и направляет слона легкими ударами хлыста по затылку. Найя Найя никогда бы не подумала, что этот человек в поношенном костюме умеет обращаться со слоном. Толстокожее животное пересекает всю равнину и входит в густой лес. Слон такой высокий, что хижина стукается о ветки деревьев, стены трещат и с полок падает куча посуды. Из-за тряски Найе Найе приходится вцепиться в кресло, чтобы не свалиться. Слон неторопливо шествует через лес. Лес темный, и из сумрака чащи сверкают чьи-то свирепые глаза. К счастью, взобравшись на слона, ничем не рискуешь. Время от вре- [174] мени человек в альпаговом костюме бьет хлыстом по деревьям, и тогда слышно, как улепетывает зверье. Путешествие на слоне длится долго. Хижина сильно качается, и Найю Найю немного подташнивает. Ей хочется спросить у мужчины в альпаговом костюме, куда они направляются, но она не отваживается его побеспокоить. Наконец они выбираются из темного леса и останавливаются уже на другой равнине. Слон опускается на колени и ложится на землю. Найя Найя выходит из хижины, и ее тут же окружает туча бабочек. Их тысячи, всех цветов, маленькие — бледно- желтые, синие, зеленые, и очень большие с багряными крыльями, некоторые переливаются, как павлиньи перья. Мужчина в альпаговом костюме, похоже, очень рад бабочкам, он пляшет, размахивая своими длинными руками, а бабочки усаживаются на его плечи и седые волосы. Они тучами кружат вокруг Найи Найи, порхают вокруг ее лица, щекочут губы. Найя Найя смеется, человек в альпаговом костюме вторит ей, его странный пронзительный смех напоминает звон бубенчиков. «Это край бабочек, — говорит мужчина. — Нам теперь недалеко». «Недалеко докуда?» — спрашивает Найя Найя. Но тот молчит и лишь пожимает плечами, как будто и сам не знает. Вдруг он кидается бежать со всех ног через равнину, разгоняя тучи бабочек. Немного поколебавшись, Найя Найя решает бежать следом. «Куда вы, куда вы?» Она кричит, но мужчина в альпаговом костюме не отвечает, знай бежит себе что есть мочи. Найя Найя бежит следом, из-за травы высоко поднимая ноги. У мужчины такой вид, будто по-настоящему-то ему известно, куда он бежит. Время от времени он сворачивает то влево, то вправо, словно у Него под ногами тропинка. Однако никакой дороги не видно. Похожие на дроздов птицы с пронзительными криками летят в том же направлении. От долгого бега у Найи Найи закололо в боку. Они выскакивают на высокий обрывистый меловой берег. Остановившись, мужчина говорит: «С той стороны море». Найя Найя вдруг видит в скале темную пещеру и показывает на нее пальцем. «Здесь он и живет», — говорит мужчина в альпаговом костюме. «Кто он?» — спрашивает Найя Найя. Она идет за ним к пещере. «Великан, которому 2500 лет», — серьезно отвечает мужчина в альпаговом костюме. «Великан?» — повторяет Найя Найя, но мужчина в аль- [175] патовом костюме делает ей знак не говорить слишком громко. Великана нельзя будить. Он живет в пещере, все время лежит, не шелохнувшись, и спит, его нельзя будить, иначе он ужасно разозлится. Подойдя на цыпочках, они поднимаются к пещере по каменной лестнице. В пещере царит полумрак, но в глубине горит масляная лампа. Пещера очень широкая и холодная, увешанная шкурами баранов и медвежьим мехом. В самой глубине грота спит великан, которому 2500 лет. Он действительно огромный, с большой седой бородой и курчавыми волосами; великан лежит на спине. Вид у него вовсе не кровожадный, и Найя Найя была бы не прочь разбудить его и порасспросить о Верцингеториксе и короле Кануте. Он, конечно же, может о многом рассказать. Хотя если он все это время проспал, то вряд ли успел много повидать на своем веку. Мужчина в альпаговом костюме делает несколько шагов по пещере, словно что-то ищет, потом выходит и отправляется восвояси. Найя Найя идет следом. Небо чистое, и ярко светит солнце. Найя Найя идет на некотором расстоянии от мужчины. Иногда тот нагибается и что-то подбирает. Найя Найя смотрит в траву и видит ярко-красные блестящие камушки. Она берет один в руки: это рубины. Мужчина в альпаговом костюме набивает полные карманы драгоценными каменьями. Потом они доходят до свисающей со скалы веревочной лестницы. Человек в альпаговом костюме указывает на вершину скалы. Она очень высоко, метрах в ста пятидесяти. Он принимается карабкаться по веревочной лестнице, Найя Найя — за ним. Занятие нелегкое, потому что лестница все время качается из стороны в сторону. Скоро они забираются так высоко, что кружится голова. Огромные морские птицы, напоминающие чаек, с криками кружатся в воздухе. Тут же парят бумажные змеи в форме дракона или собаки. Найя Найя лезет, не останавливаясь, не оглядываясь вниз. Скала такая высокая, что до конца по лестнице, может быть, вообще не добраться. Мужчина в альпаговом костюме уже очень далеко и кажется Найе Найе маленькой точкой на скале. Восхождение длится часы. Найя Найя потеет и задыхается, у нее ломит руки. Потом вдруг каким-то чудом она оказывается на верху скалы, делает, пошатываясь, несколько шагов по каменистой площадке и смотрит кругом. Никогда в жизни она не видела такой красоты. [176] Насколько хватает глаз — зеленые равнины, луга, леса, холмы, извилистые реки. Виднеются города, озера, желтые поля, виноградники, пески. А с другой стороны — море, огромное темно-синее море с колеблющимися вдалеке островами. Человек в альпаговом костюме встал лицом к морю, ветер развевает его одежду, ерошит волосы. Он долго и неподвижно глядит вдаль. Затем подходит к краю и прыгает вниз. Найя Найя кричит: 'Вернитесь! Вернитесь!' Но мужчина уже летит, удаляясь, уменьшаясь в размерах. Вот он погружается в море и исчезает.
Найя Найя встает и бросает взгляд на прислонившегося к ветхой стене человека, который так и не проснулся. Его лицо ничего не выражает, и по нему не догадаться, куда этот человек попал. Похоже, он нырнул под воду, туда, где множество пузырьков, на самое дно, к косякам фосфоресцирующих рыб.
Бесшумно ступая на своих резиновых подошвах, Найя Найя уходит. Она чувствует, как в ее голове в затылке зарождается сон. Руки и ноги отяжелели, и тянет закрыть веки. Тогда она идет на отмель поискать ложбинку в куче гальки, где можно вздремнуть.
[177]
[178]
Надо постоянно двигаться, трястись, дрожать, бегать туда-сюда, заставляя работать все свои мышцы. Есть люди, которые любят оставаться на одном месте, прорастая, подобно растению. Тогда их одолевает множество слов, мыслей, идей, которые обрушиваются на них градом камней. Быть неподвижным очень опасно. Тебя быстро сковывает знание, и с течением времени ты становишься почти умным.
Мы стремглав мчимся по городу, словно в поисках выхода. Расходимся в разные стороны — Аллигатор Барксвлево, Луиза с Леоном вправо, Пальмито идет сзади, Найя Найя посередине, — потом снова сходимся на перекрестках, перед большими шикарными магазинами, или в людском потоке у вокзала. Мы минуем кафе, где столько музыки, где звучит 'We did it again' группы «Софт Мешин» или 'Lonely Avenue' Рея Чарлза. Нам не то чтобы страшно, нет, просто что-то заставляет нас нестись со всех ног. Мы не знаем, что именно — взгляд, слово или магнитная буря, нарастающая в пасмурном небе.
Упругие стены домов подталкивают нас друг к другу, столбы, наоборот, отталкивают, а от синего, красного, зеленого цветов исходят сильные ударные волны. Мы спотыкаемся, словно под хмельком, и тут же продолжаем движение, но уже в другом направлении. Даже сам воздух густой, и иногда приходится отодвигать его руками.
Отовсюду извергается столько жизни, что протискиваться не так-то просто. Машины, вспышки света, долгие звуки, которые путаются под ногами, мерцание, электрические колебания, радиоволны, гамма-лучи — все это не может не оказывать на вас своего влияния. Даже внутри тела ничто не стоит на месте: то возобновляются, то прекращаются пере- [179] мещение пищи в животе, пульс, работа жизненных центров. Временами вздыхаешь полной грудью, как на плато Наска, а временами такая тяжесть в легких, словно воздух насыщен свинцовой пылью.
