На балу грёз

— Надежда?! Что даст твоя надежда? — с сарказмом спросил Раф. — Накормит детей? Соберет урожай кофе? Наполнит карманы colones!

— А что с урожаем? — Элла наморщила лоб. — Марвин что-то говорил, очень расстроенно, но по- испански, и я не поняла.

Раф вздохнул. В уголках губ залегли горькие складки.

— Сборщики объявили забастовку. Мануэль, племянник Марвина, подговорил их не собирать кофе.

Неудивительно, что Мануэля уволили. Интересно, почему Марвин не упомянул эту маленькую деталь?

— А почему бастуют?

— Я продаю «Esperanto».

— Продаешь плантацию? Но это твой дом. Его передавали в семье твоей матери из поколения в поколение. Зачем…

— Хватит, Элла! — оборвал ее Раф. — Не твоего ума дело.

— Моего, — сказала она. — Если я буду здесь жить…

— Никаких «если».

— Это спорный вопрос, — поправила она Рафа. — Если я буду здесь жить, я должна помочь.

— И каким манером? Пророчество сулит счастье и процветание для жителей Милагро.

— Знаю. Марвин просветил.

— Вижу, тебе невдомек вся абсурдность этой ситуации. И как ты видишь себя в роли посланницы небес? Им ведь чудеса подавай. — Его тон стал сардоническим. — Не припасла парочку в чемодане?

— Очень смешно.

— Смешно?! В следующий раз, amada, осторожнее, а то еще и вправду возомнишь себя La Estrella.

— Да я никогда…

— Но ведь и не отрицала. — Раф присел на край стола. Черная материя брюк натянулась на его мускулистых бедрах. — А что будет, если ты не дашь людям то, чего от тебя ждут, — ты об этом подумала?

— Разве так трудно достичь счастья и процветания? — спокойно спросила Элла. — Если процветание зависит от урожая кофе, верни сборщиков в поле — вот и все.

— Смотри-ка. И как я не додумался? — Раф поднял бровь. — Ты же толком ничего не знаешь.

— А ты толком ничего не рассказываешь.

— Рассказываю: сборщики не хотят ни работать, ни идти на компромисс. Это что касается процветания. А вот что касается счастья…. Как ты тут управишься, princesa, не представляю! — Раф скрестил руки на груди. — Взмах волшебной палочки — и мечты сбылись?

— Иногда в жизни все очень просто.

— Тогда ты такая же дурочка, как и они.

— Если верить в счастье и чудеса, по-твоему, означает быть дурочкой, то да, я — дурочка.

— Я не это имел в виду.

— Это-это. Но я не против. — Элла прислонилась к двери, которая вела в коридор, и бросила на Рафа выразительный взгляд. — Ты в курсе, что сегодня Новый год?

— Разве? — Он провел рукой по волосам, которые успели отрасти с их последней встречи и теперь закрывали лоб и затылок.

— Без меня кто бы тебе напомнил? Отличный день для того, чтобы начать жизнь с чистого листа.

— То есть?

— То есть с сего дня моим величайшим соизволением объявляю кампанию по вызволению тебя из неверия. Твоя циничность сбивает тебя с пути истинного. Ты слишком циничен. Но это поправимо.

— Ошибаешься, — холодно отрезал Раф. — Не хватит ни недели, ни месяца, ни целого года.

— Уверен?

— Абсолютно.

— А я нет. — Эллу вдруг осенило: — Хочешь пари: прежде чем уехать, я сотворю чудо — верну тебе веру, доверие и, может быть — повторяю, может быть, — способность любить.

Раф неприязненно скривился. Глаза смурные.

— Ты проиграешь, amada.

— Но если выиграю…

Он пригвоздил ее взглядом.

— Скажу прямо: будь моя воля, тебя бы здесь уже и в помине не было. Уволь меня от твоей веры и чистых листов. Но обстоятельства складываются против твоего возвращения в Неваду. По крайней мере сейчас.

— Предсказание мешает?

— Мне не греет душу прослыть обидчиком La Estrella. — Губы Рафа скривились. — Пусть уж достославные жители города Милагро изгонят ее сами, когда выяснится, что их надули. По моим подсчетам, уйдет неделя. И какое совпадение — я тебе выделил столько же.

— Вы так щедры, сеньор.

— Чересчур.

— Что ж, как говорится, план работ готов. Начнем… — Элла напористо стала наступать на Рафа. — Помоги-ка исполнить первое чудо. Мне намекнули, что ты должен вновь взять на работу Мануэля.

Раф расхохотался — звонко, искренне и так заразительно.

— Тут, amada, нужно настоящее чудо. Я торжественно поклялся: не видать Мануэлю работы как своих ушей, пока сборщики не вернутся на кофейные поля. А они не вернутся, пока я не дам слова не продавать плантацию. А такого слова я не дам никогда.

И в подтверждение утром я встречаюсь с покупателями, чтобы окончательно обсудить условия сделки.

— Ты так и не сказал, почему продаешь. — Глаза Эллы потемнели от тревоги. — Раф… Проблемы с деньгами? Ты должен продать?

— Да, должен. Но с финансами все в порядке.

— Тогда?..

— Мотивы личные. И, как я сказал, это не твоего ума дело. — Раф прошел мимо Эллы и остановился в дверях. — Пойдем посмотрим, все ли чемоданы добрались до твоей комнаты. Хочешь, Челита распакует?

— Спасибо. Разложить одежду по полкам я и сама могу. — Элла поравнялась с ним в дверях. — Не знаю, что ты там думаешь обо мне, но я в состоянии о себе позаботиться.

— Превосходно. — Раф смерил ее взглядом. — К твоему сведению: все твои слова о вечной любви ко мне — всего лишь слова. Есть только одна причина, почему ты здесь, — желаешь спасти своих родителей от финансового краха. Все остальное — дымовая завеса.

— Нет. Если бы ты и вправду хотел отомстить, за пять лет у тебя было достаточно времени. Но ты так и не замахнулся. — Элла откровенно смеялась над ним. — Когда жаждут мести, не откладывают.

— Ты так думаешь?

— Я знаю.

— Считаешь, я несерьезно угрожаю твоим родителям? — полюбопытствовал он.

— Конечно, я…

Раф захватил ладонями щеки Эллы, большим пальцем запечатав ее губы.

— Слушай меня внимательно и запоминай. Ни ты и ни кто-либо другой никогда не отвратят меня от моей цели. Твои родители дадут письменное заверение? — Он обвел ее рот и отпустил.

— Пока не знаю. — Элла облизнула губы.

— Предупреждаю: их судьба в твоих руках.

— Нет, Раф. В твоих.

Промолчав, он вышел за дверь, подведя черту под их разговором. Кто победил, кто проиграл? — спрашивала себя Элла, когда вернулась в свою комнату. Она отстояла право остаться на la