Чейз застыл.
— Не утешай его. Ничего не будет хорошо.
Она прислонилась к косяку и поднесла руку к виску:
— У меня немного кружится голова. Думаю, мне стоит прилечь.
Чейз оказался рядом с ней в два широких болезненных шага. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Осторожно, бережно, словно она была сделана из самого хрупкого стекла, он взял Эмму на руки, заковылял к кровати и уложил ее на белоснежные простыни, а потом, не в силах сопротивляться самому себе, лег рядом и нерешительно обнял Эмму.
— Как ты? Тебе не больно?
— Нет, и ребенку тоже.
Слова взорвались у него в голове, как сверхновая, и он едва смог сделать вдох. На секунду отказал мозг. Она не знает, Боже, она ничего не знает. Почему ей не сказали?
— Эмма, насчет ребенка…
— Ты говорил серьезно?
Он с трудом переключился с одной мысли на другую:
— О чем?
— Обо всем. — Она вздохнула. — Но особенно о том, что ты любишь меня просто потому, что я — это я. Что ты соблазнил меня не для того, чтобы отвлечь мое внимание от сделки, как было написано в письме.
Он закрыл глаза и зарылся лицом в ее спутанные волосы, стараясь не задевать ссадины и синяки.
— Я говорил серьезно. Я люблю тебя, Эмма. Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять это, но я все-таки понял.
— Ты очень умело скрывал свои чувства.
— Мне пришлось.
— Чтобы я не использовала твои чувства против тебя, как это сделал твой отец, когда тебе было десять.
— Да, — тихо признался Чейз.
Она подняла голову и посмотрела на него. Жалость в ее взгляде завязала все внутри его узлом.
— Знаешь, со мной ты в безопасности.
— Правда?
Она осторожно улеглась так, чтобы они видели лица друг друга.
— Я люблю тебя, Чейз. Думаю, я влюбилась в тебя в тот холодный ноябрьский день, когда мы боролись за такси. — Она открылась ему навстречу, позволяя видеть всю себя, каждую мысль, каждое чувство, ничего не утаивая. — И я снова влюбилась в тебя, когда ты сел рядом со мной на пол в ванной и вывалил эту кучу тестов на беременность. Ты был так заботлив и нежен.
К своему собственному удивлению, он рассмеялся:
— Пожалуйста, умоляю, никому об этом не говори. От меня ждут, что я буду шикарным плохим парнем.
Слабая улыбка появилась на ее губах, с каждой секундой становясь шире и увереннее.
— Хорошо, это будет наш секрет.
Он не мог поверить, что они просто так лежат и смеются, особенно учитывая, что Эмма не знает самого страшного.
— Милая, я должен сказать тебе кое-что…
Она коснулась его губ здоровой рукой:
— Не сейчас. Ты не возражаешь?..
Ему стало так больно, что он ничего не смог сказать, только покачал головой.
— Мне плевать на бизнес, меня волнуют люди и то, что Рейф собирается сделать с ними. — Она по- прежнему не отпускала его взгляд. — Он собирается пустить бизнес под откос, да?
— Может быть… — Чейз выдохнул. — Не думаю, что он сам знает.
— Но ведь есть время переубедить его?
— Надеюсь. — Он провел пальцем по ее подбородку и чуть приподнял ее голову. — Я сделаю все, что в моих силах, обещаю.
— Спасибо.
Он сунул руку в карман и достал кольцо, которое она оставила дома; сейчас казалось, что с тех пор прошла вечность.
— Эмма, я люблю тебя и хочу жениться на тебе. Когда-нибудь… — Он с трудом сглотнул. — Я хочу, чтобы мы когда-нибудь завели детей. Но самое главное — я хочу, чтобы ты знала: что бы ни уготовила нам жизнь, вместе мы справимся со всем.
Она подняла руку и пошевелила пальцами:
— В таком случае прошу вернуть мне кольцо, если ты не возражаешь.
Он поцеловал ее страстно, но осторожно и надел кольцо ей на палец. Он вложил в поцелуй всю нежность и любовь, какую мог, и она ответила ему тем же открыто и честно. На секунду он подумал об их ребенке. Он хотел бы иметь дочь, такую же нежную и изящную, как ее мать, и кто знает, может быть, однажды у них получится. Они не будут спешить, но, если Эмма захочет, и затягивать не станут.
Поцелуй стал более страстным, и Чейз вернулся в реальность. Он обнимал Эмму, живую и здоровую. Судя по тому, как блестели ее глаза, она любила его. Он собирался жениться на ней так скоро, как это будет возможно. Он нехотя отодвинулся от нее.
— Я знаю, что ты боишься этого разговора… — начал он.
Эмма погладила его по щеке:
— Ребенок жив, Чейз.
Он закрыл глаза. Все еще хуже, чем он думал.
— Эмма…
— Послушай меня, Чейз, посмотри на меня. — Она дождалась, пока он послушался. — Ты слышал, как доктора говорили о выкидыше? Не знаю, о ком они говорили, но это не я. Это предродовое отделение, речь могла идти о любой из пациенток.
Он стиснул зубы, словно не желая верить.
— Ребенок… Ребенок жив?
— Он жив, — повторила она и улыбнулась. Ее улыбка была самым прекрасным зрелищем, что ему доводилось видеть. — Она в порядке, но они хотят понаблюдать за мной еще сутки, чтобы не случилось ничего не предвиденного.
Чейз открыл рот, чтобы спросить что-то еще, но тут ее слова достигли его мозга.
— Она?
— Ну, сейчас еще рановато говорить уверенно, но УЗИ было достаточно убедительным. Мне сказали что-то про параллельные линии как признак девочки и купол — мальчика. У нас линии, много линий… — Она положила голову ему на плечо и обняла здоровой рукой. — Хочешь сначала выбрать имя или назначим день свадьбы?
— М-м-м…
— Значит, начнем с имени. Я думала о Пенелопе, в честь твоей матери, а сокращенно — Нелл.
Чейз потряс головой:
— Нелл?
— По-моему, отлично звучит.
— Эмма?
— Что, милый?
— Как тебе идея выйти замуж в больничном халате?
— Мне все равно, как и где выходить замуж. — Она снова чмокнула его. — Главное, чтобы ты был женихом.
— Я люблю тебя, Эмма, и сделаю все, чтобы наша жизнь не была ни капли похожа на наше прошлое. Мы все изменим к лучшему, вот увидишь.
