Левый глаз дракона

пахло пробуждающейся к жизни природой, и он до боли остро почувствовал себя чужим для этого мира.

Впрочем, осталось сделать не так уж и много. Л'эрт вытащил из кармана синий окатыш и повертел его в руке. Гилеана… Он тихо вздохнул. Он обещал вернуть ей жизнь – и он должен выполнить обещание. Почти семь с половиной столетий он хранил в душе эту любовь. А сейчас она смыта, смыта весенним теплым дождем. Он закрывал глаза и снова видел чуть испуганные и чуть желающие шартрезовые глаза, усыпанное рыжими веснушками лицо, губы, слегка измазанные в крови. И еще он видел прозрачную голубизну других глаз, быстро темнеющих от страсти, белозубую улыбку и рассыпанный по постели водопад золотых волос, прячущий заостренные уши.

Камешек в руке казался лишним и ненужным. Согласно тем архивам Красной Лиги, он мог вернуть погибшую душу – но только погибшую против своей воли. Вампир устало произнес инициирующее заклинание. Кожу кольнули иголочки, и амулет растворился в крови.

Ему предстояла долгая дорога почти до самых Драконьих Пик – согласно старым архивам, призвать ушедшую душу можно было только на месте ее последнего упокоения.

А потом ему надлежит встретиться с Риффиром. Он знал, что шансов пережить этот поединок у него было мало, но не вызвать мага не мог. И не печалился по поводу исхода их встречи.

Копыта старого мула размеренно шлепали в жидкой грязи. Весенний ветерок донес до него легкий запах свежей травы. Л'эрт бросил последний взгляд на опаленный сражением город. «Будь счастлива, мышонок. Будь счастлива, любимая…»

Глава 38

Лес стал чуть реже, но не более того. Как Л'эрт ни старался, он не мог разглядеть в еще по-весеннему светлой листве остатков крепости Саранциа. Хотя… Чего он, собственно говоря, ждал? Прошло почти семь с половиной сотен лет. Природа отвоевала обратно опаленное пепелище. Когда он уезжал отсюда, здесь были только расколотые от жара камни, разбросанные взрывами на много миль окрест. Сейчас камни поглотила черная земля, на останках крепости шумел молодой лес. Но Л'эрт не мог ошибиться. Это было здесь.

Старый мул в очередной раз споткнулся, тряхнув повозку. Если бы лежащие в ней тела не были погружены Л'эртом в магический транс, наверняка тряска вызвала бы у них стоны. Молодая женщина, подросток и совсем маленькая девочка. Умирающие от чумы.

Артефакт Химеры мог призвать обратно ушедшие души. Но не мог воскресить превращенное в тлен тело. Требовалось найти новое вместилище бесплотной душе. При этом та душа, что жила в используемом для обряда теле, уничтожалась. Фактически одна смерть вместо другой.

Л'эрт понял это уже много позже после того, как дал свое обещание, – когда восстанавливал в памяти полусгоревшие листки, стараясь ничего не упустить. Но он должен их вернуть. А прочие смерти пусть будут на его совести – все равно на ней и так уже слишком много крови.

Он выбрал именно больных людей, пытаясь реализовать принцип меньшего зла: они все равно умирали, так или иначе. Днем мучений больше или меньше – имело ли это значение? При активации Химера вылечит тела, так что воскрешаемым ничего не грозило. Л'эрт устало вздохнул. Кого он пытается обмануть? Все равно это убийство, как ни крути.

Он остановил мула и привязал поводья к дереву. Вокруг было тихо – та естественная тишина природы, что еще не потревожил своим вторжением человек.

Не было нужды вспоминать слова заклинания, порядок действий, жесты и движения. Все это давно запечатлелось в его голове. Л'эрт плавно развел руками, инициируя объединение артефакта.

Гилеана. Сначала Гилеана, потом дети.

Затылок кольнуло тупой болью, еще и еще раз. Из носа тонкой струйкой закапала кровь. С кончиков пальцев сорвались белые сгустки и начали постепенно разрастаться. Туманная взвесь заклубилась между деревьями. На мгновение ему показалось, что солнце стало светить глуше. Но, конечно, это только обман зрения.

Л'эрт моргнул, сосредотачиваясь.

– Гилеана!..

Тишина. Ничего не изменилось. Хотя нет – в тумане мелькнула какая-то тень, подплыла ближе к нему. Это не походило на душу человека, как рисовали ее церковники, – просто небольшой сгусток чего-то чуть более светлого, чем остальной туман.

– Гилеана? – Непроизвольно его голос упал до шепота.

– Зачем ты потревожил мой покой?

Он не слышал слов, они словно возникали из пустоты прямо в его голове. В этом было нечто неправильное. Не в бессловесном диалоге – он-то как раз был понятен, хотя о нем и не упоминалось в рукописи. Дело было в другом. Или ему показалось?

– Разве ты не узнаешь меня, Гилеана? – вырвалось у него.

– Я узнаю тебя. Ты – смерть.

По его спине поползли мурашки. Что происходит?

– Подожди! Почему ты так говоришь?

– Я говорю правду. Твоими глазами в мир смотрит смерть. Твоя суть убила моего мужа, оставив в его теле тебя – кровососущего монстра. О-о-о, я слишком хорошо узнаю тебя! Тот миг, когда я поняла, что его больше нет… Зачем ты позвал меня? Тебе мало было убить его душу, ты решил убить мою?

Л'эрта словно обдало кипятком. Он открыл рот, пытаясь глотнуть воздуха, и не мог. Этого не может быть! Она не может так считать! Это… это какая-то ошибка! Легкие жгло огнем.

– Я все помню. Ты стоял и смотрел, как черные маги убивают моих детей. Ты не пошевельнулся, чтобы их спасти. На тебе не было ни цепей, ни веревок. Ты был свободен, но ты не пошевельнулся! Ты просто стоял, сжав кулаки и закрыв глаза! Что ты пытался этим изобразить? Может,