Мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что даже наш околофутбол – это эрзац. Просто мир, которым он является сейчас, не наш. Мы видим, что мир неправильный, но как сделать его правильным, не знаем. Да, за счет успешности, влияния мы сумели отторговать себе кусок пространства, где можем жить. Но только кусок. Что делать дальше и как правильно… Самое главное, что мы отдаем себе отчет в том, что этого не знаем.
Если бы я знал ответы, то не писал бы книг, а пошел в политику. Но я могу только задавать вопросы.
«ЗАВТРА». Есть знаменитая фраза Ролана Барта: «Литература – это вопрос минус ответ». Сегодня, похоже, важнее правильно сформулировать вопросы, чем пафосно громыхать ответами, построенными на прочитанном.
Д. Л. Я не переоцениваю свои книги. Я понимаю, что они где-то на грани субкультурной литературы, арт-хауса и полумейнстрима. Но я пытался задать вопросы, которые мучили меня на тот период времени. Сейчас ответы на некоторые вопросы, которые были поставлены в первой книге, я для себя нашел. Но это не значит, что мои ответы универсальны. И будет хорошо, если кто-то начнет заморачиваться этими вопросами и сможет найти ответы.
За всю историю российского околофутбола не было более легендарных фирм, чем ныне распустившаяся, к сожалению, «Flint’s Crew», и, как мне это ни прискорбно признать, конский «Red-Blue Warriors». Если эти люди сказали, что мои тексты – правда, – дальше обсуждать нечего. Тем не менее, за каждое слово, за каждую запятую я готов отвечать.
Любой человек, который хочет что-то сказать, не должен в первую голову задумываться о методах – ему либо есть что сказать, либо нет. Наши постмодернисты восприняли постмодернизм не как игру, аллюзию, а как образ жизни. А что такое подобный образ жизни? Это замыкание себя в культурное пространство, замена живой жизни культурным пространством. То есть смыкание трехмерного или четырехмерного пространства до белого листа бумаги. Если пространство Бога многомерно, в нем множество измерений, по идее, мы должны стремиться туда. А происходит еще более сознательное уплощение. И любой талантливый человек, попадающий в это пространство, моментально начинает саморазрушаться.
Русская литература не заметила в двадцатом веке своего великого новатора. Говорят о его политической составляющей, о страдальческой составляющей, сериал безумный сделали. Я говорю о Варламе Шаламове. Он к литературе начал относиться как к скульптуре. Не накручивая новое, а отсекая лишнее. Он сказал: литература всегда является подобием живой жизни, и чем она ближе к ней (за счет отсечения лишнего), тем более важные вопросы поставит. Что характерно, наши либералы охотно поднимают на знамя абсолютно чуждого им идеологически Солженицына, а о Шаламове стыдливо умалчивают.
Важно понять, что правильно и для Бога, и для народа, и для тебя, а что не важно. Это самый мучительный вопрос, который может стоять перед мужчиной. Осознанием этого стихийно пропитана, по крайней мере на уровне топ-фирм, хулиганская субкультура. Чем мне нравится этот движ – он создает коллектив, но убивает толпу. В бригаде, в фирме, чтобы попасть в основу, надо быть личностью и вызывать уважение у таких же личностей. Локальная вещь на стрелках – действовать сообща, так как говорил Суворов: «сам погибай, а товарища выручай». При этом оставаться уважающей себя личностью.
Я не знаю ни одной субкультуры, которая давала бы сейчас такие же ощущения. Ощущения собственной силы, братства и причастности, не стирая при этом индивидуальные личностные черты. Цвета своей команды выбираешь сам. Ты готов за это умереть, но это твой выбор.
«ЗАВТРА». Как говорил один немецкий философ: «Давайте не знания, давайте характер».
Д. Л. Почему мы уходим в разнообразные движи, в том числе и фанатские? Во времена Ивана Грозного говорилось: «слово и дело». Слово – это и есть поступок. За него надо отвечать. У нас слишком часто привыкли говорить слова, за которые никто не несет ответственности. Мы обязаны вспомнить (а если не вспомним, то найдется кто-то, кто вобьет нам это), что слово – это дело, что замах – это уже удар, тогда все будет намного легче.
Глава третья. Границы русского мира
Размер имеет значение
Очень, конечно, забавно наблюдать призывы штатных европейских и американских человеколюбцев, требующих напрямую обязать «огромную Россию» уважать интересы всех подряд «маленьких, но гордых».
Даже если эти самые искомые «маленькие, но гордые» кладут на интересы «огромной России» свой маленький, но гордый болт.
Да еще и факи постоянно из-за забора показывают.
Дразнятся, типа.
А потом орут со всевозможных трибун, что размер не имеет значения при дележе пирога, но маленьких при этом – бить нехорошо.
А больших, вроде как, – даже и пожалуйста.
Нужно же «маленьким, но гордым» как-то самоутверждаться, да?!
И почему бы, скажите, не за счет этой самой России?
Законное, так сказать, право дружным строем марширующих в охреневшую от этого самого марша Европу «маленьких, но гордых». Особенно если их воинство одето в американскую форму, обучено американскими инструкторами и ездит на американских же, не выпускаемых более «Хаммерах» – предмете гордости фактически разорившегося «Дженерал моторс», ага…
…Знаете, что я вам, ребята, скажу?
Да ничего не скажу.
Повторю то, что произнесла при пикантных, так сказать, обстоятельствах в середине восьмидесятых одна, не по годам мудрая, очаровательная юная девушка.
– Фразу насчет «размер не имеет значения» ©, Дим, придумали мужики с маленькими членами. А мы, девушки, просто поддерживаем в них веру в эту иллюзию – иногда из жалости, но чаще по чисто корыстным соображениям…
В общем, всем «меленьким, но гордым» я б посоветовал немного над этой фразой подумать.
Ибо – размер имеет значение.
И – не самое маленькое…
Границы русского мира
У меня – уж так сложилось, – куча друзей-иностранцев.
И по бизнесу, и – так, чисто по жизни поднакопилось.
Тут тебе и американские экспаты, и ненавидящие этих самых экспатов уже только за то, что они американцы, – мои сербские братья из «Делие»: есть такое, союзное фанатам столичного «Спартака», движение организованных суппортеров «Црвены Звезды». Его в свое время некий Аркан возглавлял, ага.
Ну и прочих: всякой твари по паре.
Но Тим – он даже на фоне этой разноязыкой и разноплеменной толпы умудряется выделяться.
Во-первых, – Тим – ирландец.
Причем, – ирландец не американский, а самый, что ни на есть, – ирландский. И – даже больше, чем просто ирландский.
Из самого Ольстера.
Даже как-то по пьяни делился, что в юности бредил идеями ИРА.
А потом – плюнул.
Потому как умудрился влюбиться в культуру, которая не то, чтобы к пасынкам, а даже к собственным сыновьям имеет свойство совершенно по-свински относиться.
Хотя – великая, чего уж там.
Короче, – я про Россию, если вы меня еще почему-то не поняли.
В общем, Тим – славист.
Любящий и понимающий нашу с вами культуру явно побольше наших же с вами отдельных
