пришлось бы пойти, чтобы удовлетворить нравственные искания их самих. Не говоря, что вряд ли возможно на практике…
— И мы же на самом деле не знаем, как иные цивилизации решили для себя эти проблемы, — добавил Мерционов. — И трупы коров и овец на местах посадок НЛО — тоже о чём-то свидетельствуют. То ли они сами не настолько выше нас, как мы ожидаем, то ли без экспериментального биологического материала не обойтись и им — на тысячелетия опередившим нас и тысячелетия наблюдающим за нами. Да, тысячелетия… — повторил он уже с какой-то новой мыслью. — И значит, их духовная культура достаточно стабильна для этого… А — наша, земная? На сохранение чего в ней в масштабе тысячелетий мы можем рассчитывать? А ведь исследования дальнего космоса — если не будет освоена телепортация — и могут потребовать тысячелетий. Но что можно планировать, какое долгое дело начинать — если тут уже через десятки лет происходят массовые обретения новой веры, да ещё проспавшие века «коренные нации» ждут, кого бы спихнуть с исторической арены?.. Проснёшься где-то у Земли через тысячу лет анабиоза — а ты тут никому не нужен, тебя тут не ждали. Носятся какие-то басмачи с оружием, ищут, кто кому на кого донёс, кто кого посылал в тогдашний Афганистан, кто и в каких именно не тех богов верил, бывшие ветераны с истошным рёвом сносят памятники самим себе и уходят в монахи — а тебя самого разве что смутно помнят как лжепророка, еретика или демона какой-то новой религии… Да, и знаете, у меня даже как-то был сон — или не просто сон, теперь уже не знаю… Будто я на борту звездолёта или орбитальной станции просматриваю журналы «Техника — молодёжи» — а кто-то тут же спрашивает: уверен ли я, что всё так и будет на самом деле в мире, куда собираюсь? И это — как бы ещё до моего рождения, ведь эти номера я видел и наяву, они есть у меня дома, но они — за 71-й, 72-й год… То есть — как бы обсуждаю с кем-то перспективы моего рождения здесь? И уж не знаю, могло ли быть в буквальном смысле, но как сон — очень символично. Чего ожидает очередное поколение землян — и что получает. Вот и рассчитывай на века вперёд, и чувствуй себя звеном в цепи поколений…
— А мне, бывает, снится тот вагон-призрак, — со вздохом признался Ареев. — Иногда — будто я в нём совсем один, и он едет сам coбoй непонятно куда. А иногда… Ну знаете, как раньше изображали на журнальных обложках очередной съезд КПСС: в виде такого величественного корабля или локомотива, от которого внизу удирает что-то мелкое и злобное? И так же — в моих снах: едет по рельсам вагон, с нашим гербом, флагом — а по обочинам копошится это болото с фальшивыми орденами и ворованными «иномарками». И я вижу вагон снаружи, но при этом знаю, что я — как бы там, внутри…
— Сейчас мы все — как пассажиры того вагона, — горестно согласился Мерционов. — Чувствуем себя продолжением одной истории, а она — уже как бы другая. И в ней мы вместо репортажей о том, как в быт советского человека входит компьютерная техника отечественного производства, смотрим — об убийствах, самоубийствах… Как — кто-то теряет человеческий облик, оправдываясь афганским прошлым, кто-то треплется, что человека надо заставить «крутиться» в экономике, как голодного волка в поисках пропитания, на которого всем наплевать, будто он — не часть разумного общества, а дикое животное, хищник-одиночка… Да ещё — бывшие диссиденты захлёбывается от восторга: раньше, мы чувствовали себя быдлом, а теперь стали народом. Надо же, что им для этого понадобилось, — не скрыл презрения Мерционов. — И думаете, способны они понять, что для кого-то шока от распада единой страны хватит на десятилетия? Нет — они yжe пострадали, и ничего больше не хотят знать. Имеют право кликушествовать, что чьи-то враги будут гореть в аду, глумиться над верой в лучшее будущее, насиловать чувства людей, их память — верой, что кто-то вдруг явится и всё за всех решит…
(И снова — видение толпы с факелами! Нет, что-то тут непросто…)
— И вот это особенно тревожит, — ответил Селиверстов. (Снова — как бы стык или поворот в разговоре. Да, странно — уже в третий раз. И никто не заметил…) — Нет ли тут чего-то большего, чем просто земная мифология… Да, многие народы Земли, согласно их мифологическим представлениям, кого-то ждут. Но дело в том, что народы Центральной Америки уже и дождались — тех, кого должны были узнать по светлой коже и бороде — и что с ними стало? И всё равно в умах землян будто продолжают возводиться троны для грядущих идеальных правителей. (Кламонтову вспомнился сияющий трон из сновидения.) И в земных легендах — какие-то боги устанавливают законы и запреты на уровне чисто земного, даже чисто местного мышления, и их образы так переплетаются с образами уже явно космических учителей земного человечества, как Оанн из шумерских легенд, Хуан-Ди, сто лет правивший в древнем Китае, Номмо из мифологии догонов — что сразу и не отличишь, где там какой мифологический план, где и о чём речь. А ещё — эти легенды о гневе богов на людей…
— А это — знаете откуда? — вдруг сообразил Ареев. — Ведь если инопланетяне решили покинуть землян, в которых разочаровались — им как-то надо было убрать все следы своего пребывания здесь! А значит — взорвать или затопить всё, что не могли увезти с собой на звездолёте! Например — те же гигантские сооружения, построенные при помощи их технологий! Вот земляне и стали воспринимать всякие, даже чисто природные катастрофы — как содержащие некую мораль!
— Так это вообще свойственно землянам — проецировать на всё свою мораль, приписывать всему свои психологические качества, — ответил Селиверстов. — Не в обиду вам будь сказано — есть же у землян такое. Это нам было очевиднее, что не всё в мире совершается по человеческой логике… Хотя насчёт эвакуации инопланетян, похоже, ты прав. Но это тогда было просто — взорвать, затопить, забрать с собой то, что для землян было недоступным чудом. А теперь земляне стали выходить в Космос сами, на основе своих технологий — но сравните, как представляли своё космическое 6удущеe раньше, и как представляют сейчас! Тот чистый, светлый образ землянина будущего — с тем, что пишут теперь! На орбитальных станциях, на других планетах, в подводных городах — войны, диктатуры, преступность, безуспешная борьба с ней, экологическая и моральная деградация, стычки обитателей каких-то свалок за сферы влияния… Что думать реальным инопланетянам о землянах, которые так представляют себя? И кто согласится допустить их к чему-то на равных условиях с собой? Зачем им нужно, чтобы такой землянин и в Космос потащи за собой архаичные социальные структуры, в которых он здесь, на Земле, состоит — и вскоре опутал ими Галактику? Тем более, видите, что земляне бывают готовы считать великой космической истиной, за которую не грех сразиться насмерть! А вполне может оказаться: на какой-то планете — неделя состоит из четырёх дней; в году — восемь месяцев; или вместо одного такого спутника, как Луна — целых три, но поменьше! И сразу вопрос: что считать пасхой, рамаданом, пятничным намазом? И что будет с теми, кого сочтут еретиками и отступниками по ходу разбирательства в этом? Хотя землян и так могут безо всякой задней мысли спросить: что за обряды такие вы вдруг бросаетесь совершать, что за ограничений придерживаетесь, что это вам даёт? И тут окажется, что для землян это — святое, непререкаемое, не подлежащее обсуждению. А те подумают: зациклило на абсурдных в данных обстоятельствах стереотипах поведения — и дальше, как говорится, возможны варианты. Ведь это только землянам очевидно — что и на звездолёте, и на другой планете нельзя преступить обычаи каких-то древних крестьян или кочевников. А тем — так же очевидно, что астронавт — не земледелец, а звездолёт — не деревня и не скит! А уж дойдёт до вопросов ценности самой жизни — или вообще правовых… И тоже — на Земле так очевидно это «равенство всех перед законом», что земляне даже не задумываются: кого — «всех»? Кто принадлежит к земному биологическому виду «гомо сапиенс»? Но инопланетяне-то к земным биологическим видам не принадлежат! И между собой — разных видов, из разных биосфер! А некоторых, возможно, вовсе к биологической жизни в земном понимании отнести трудно, для них пришлось бы ввести в земную классификацию категории выше надцарства, чтобы как-то их определить! И потому в сложившемся межпланетном сообществе должны быть иные, более универсальные критерии, кого считать разумным существом — основанные, скорее всего, на уровне интеллекта. А интеллектом — и земной академик не равен дебилу, или… аскет-отшельник — наркоману! Но вот представьте: случилась правовая коллизия — и инопланетянин на Земле узнаёт, что приравнен фактически к дикому животному, но «отсидевшему» и тем как бы отдавшему некий долг за насильственно прерванные жизни других землян! И конечно, ставит вопрос: почему так? А — в ответ? Что это он — расист, фашист, оскорбитель чего-то святого? Вот и имей дело с землянами, да ещё на равных… И вот именно, не решили ли когда-то высшие цивилизации так: если уж землянин по психологической природе — и не суверенная личность, и не космическая сущность, а скорее — особь малой группы, чей-то подданный, пленник традиционных идеалов и мифов, беспомощный без вороха направляющих догматов и табу — почему и не воспользоваться этим, чтобы обезопасить себя на перспективу от возможной космической экспансии таких существ — ниспослав им соответствующее «высшее знание»? Внушить чувство
