нижней комнате дома Герма, где он до тех пор не бывал — и Герм, молча задёрнув шторы, запустит проектор, и они станут смотреть запись… Начинающуюся, правда, с незнакомых Джантару кадров: фрагментов телепередач, астрономических схем, ещё каких-то пересъёмок — которые пойдут в ускоренной перемотке, и сам Герм едва не пропустит момент, когда перевести на обычную скорость воспроизведения… И он даже заранее представлял — как у него что-то дрогнет внутри, когда увидит на экране себя вместе с матерью, Кинталом и Тайларом во дворе дома Лартаяу, а потом — их всех уже на берегу моря, перелезающих парапет набережной, и то поодиночке, то группами плывущих в удивительно прозрачной, пронизанной лучами Эяна воде, сквозь которую отчётливо видно покрытое крупной галькой дно и игра световых бликов на нём… А потом будет и та волна — и Джантар увидит, как она словно осторожно поднимает его, несёт, даже не накрыв с головой, опускает на гальку — вовсе не так, как чувствовал тогда… И затем — их общая съёмка на набережной, на мгновение мелькнёт далёкая панорама гор и порта — и запись кончится. А с ней наконец завершится и весь этот цикл событий в их судьбах — будет замкнут наверняка последний, ключевой в этом цикле, вектор данной ветви реальности…
И они ещё долго после того, как Герм отключит проектор, не смогут вновь заговорить о чём-то… И потом уже там — снова будут слушать трансляцию, в которой Рут Хиеф, Гинд Янар, Файре Таор будут пpивoдить всё новое, что вскрылось за эти дни в сфере правосудия, образования, психиатрии… О годах и десятилетиях, вычеркнутых из жизни людей — из-за неизвестно кем и когда подброшенного секретного документа, пистолета, наркотика, не вовремя сработавшей сигнализации, не совпавших показаниях каких-то приборов, невменяемых воплей утратившего человеческое подобие 'потерпевшего', померещившихся учителям 'тайных пороков'… И пусть теперь это в прошлом, уже за гранью — оно не сможет не вызывать ужаса вновь и вновь, заставляя думать, чего сами избежали лишь чудом. И всё очевиднее будет: да, такое внезапное и трагическое очищение их человечества — всё же наименьшая жертва. И Зонгумад Третий не был тупо жестоким, в отличие от 'исполняющих долг', возводящих привычные пороки в ранг закона и традиции — ему просто не оставили иного выхода. Как всему их человечеству — теперь… И всюду, где ломают чью-то жизнь на почве 'неловких', 'запретных', 'кощунственных' вопросов, которые, видите ли, нельзя обсуждать вслух — рано или поздно может случиться такое. В конце концов — никто не обязан быть унижен чужим срамом…
…И пусть потом будут ещё дни и ночи, полные напряжённых размышлений: не могло ли быть иначе, не было ли иного решения? — уже очевидным казался ответ: иначе бывает — там, где никого не ставят ниже его собственного уровня, не исходят из удобства управления худшими, никто — не слишком 'равнее' других, а к тайнам не приставлены дураки — и их разлагавшимися корпорациями не опутан весь мир…
…Вот только — если бы заодно и тут не страдали невинные! Чья беда — лишь в менее совершенных комбинациях генов, душевной дисгармонии, отдельных (возможно, и неосознаваемых) остатках тех же архаичных программ… Увы, это так. Чётких граней в обществе нет — и любое потрясение в нём неоднозначно и противоречиво… Но теперь уже — пусть новая, свободная от старых догм, наука поможет построить свободное от старых пороков общество. И души, что сейчас переполнили собой астрал — благодаря той же науке получат новые, совершенные тела…
…Всё это пронеслось за мгновения и перед мысленным взором и в сознании Джантара — он, будто очнувшись, даже удивился, в какой короткий отрезок времени уложилось… Но они уже выходили на перекрёсток, откуда была видна площадь перед вокзалом, а за ней — перрон с подъезжавшим поездом, и среди немногих ожидающих на перроне людей Джантар не мог сразу не узнать двоих — матери и Тайлара. И — заранее насторожённо прислушался, ожидая, что скажет Фиар…
— А знаете — я же могу попытаться помочь и ему, — всё равно, как удар грома, прозвучал её голос, едва Кинтал появился в дверях вагона. — И тебе, Ратона, с твоей аллергией — тоже. Теперь, когда уже не надо быть больным, чтобы оставаться свободной личностью…
И волна радостного возбуждения прокатилась через тело и ауру Джантара… Да, теперь точно всё сомкнулось — и возвращалось на магистральную ветвь, отрыв от которой случился когда-то в прошлом… И снова предстояло войти в привычный круг дел, поисков, размышлений — всего, что было оставлено почти на год, и казалось уже оборвавшимся вовсе, отрезанным какой-то гранью…
И далее — те, пока не сбывшиеся видения: в интерьерах лабораторий, у каких-то установок… А возможно — и те нездешние пейзажи, в каком-то ином, незнакомом свете, будто действительно — на планетах других звёзд…
И — вся последующая жизнь…
