так аксиоматизировал и запрограммировал, что мудрости во мне ровно столько же, сколько в тебе; так чего ради я должен перед тобою отчитываться, когда вполне может быть – скажем так – наоборот?
– Но я же ни минуты этой проблемой не занимался, а гулял по лугам и лесам! – возразил озадаченный Трурль. – Так что при всем желании я не могу сказать ничего касательно этой задачи. Впрочем, у меня уже все нейроны полопались, так я с нею намучился; теперь твой черед. Не зловредничай, ради бога, и говори!
– Не имея возможности выбраться из проклятой машины, в которую ты упрятал меня (это вопрос особый, и мы еще с тобой посчитаемся, как дырки в программе), я действительно думал об этой проблеме, – зашуршал на выходе цифровой Трурль. – Правда, я занимался, утешения ради, и другими делами: ведь ты засадил меня в компьютер голым и босым, больше я ничего не получил от своего брата-ката, близнеца- подлеца! Пришлось мне справить себе цифровую фуфайку и цифровые портки, построить цифрованный домик с маленьким садом, точь-в-точь как твой, и даже получше, да еще развернуть над ним цифровой небосвод с цифровыми созвездиями; а когда ты вернулся, я как раз размышлял о том, что хорошо бы завести себе цифрового Клапауция – такая берет здесь тоска посреди конденсаторов склизких, в обществе глупых кабелей и транзисторов!
– Ладно, оставим цифровые портки. Говори, чего ты добился, прошу тебя!
– Только не думай смягчить мое справедливое негодование просьбами! Поскольку я – это ты, переведенный на перфокарту, я тебя знаю отлично, дорогой мой. Стоит мне заглянуть в себя, и я вижу насквозь все твои низости. Ты от меня ничего не укроешь!
Тут натуральный Трурль стал заклинать и умолять цифрового, отчасти даже впадая в уничижение, пока тот наконец не отозвался через дырку на выходе:
– Не могу сказать, чтобы я совсем не продвинулся в решении задачи: чуть-чуть я ее надгрыз. И так как она ужасно сложна, я решил основать у себя в машине специальный университет и для начала утвердил себя его ректором и генеральным директором, а заведовать кафедрами, которых покамест сорок четыре, назначил своих двойников, то есть машинных Трурлей третьего поколения.
– Как, опять? – ахнул Трурль натуральный, сразу же вспомнив о теореме Кереброна.
– Что значит «опять», осел? Я, благодаря особым предохранителям, не допущу regressus ad infinitum[4]. Мои под-Трурли на кафедрах общей фелицитологии, экспериментальной гедонистики, конструирования ублажающих агрегатов, а также духовных и шоссейных путей, отчитываются передо мною ежеквартально (ведь мы, любезнейший, работаем с ускорилкой). К сожалению, руководство столь крупным научным центром занимает уйму времени, а сколько еще забот с аспирантурой, докторантурой и доцентурой! Так что мне нужна вторая цифровая машина – в этой мы, со всеми нашими кафедрами и лабораториями, буквально сидим друг на друге. Лучше всего была бы машина в восемь раз больше.
– Опять?!
– Не нуди! Я же сказал: это только для управленческого аппарата и подготовки научного молодняка. Или, по-твоему, мне самому вести отчетность?! – возмутился Трурль цифровой. – Не суй мне палки в колеса, а то я все кафедры поразбираю на цифры, устрою из них Луна-парк и стану на цифровой карусели кататься да мед цифровой из цифрового жбана потягивать, и ничего ты со мной не сделаешь!
Натуральному Трурлю пришлось его снова ублаготворять, после чего цифровой продолжил рассказ:
– Согласно отчетам за истекший квартал, решенье проблемы идет неплохо. Идиота можно осчастливить в момент, с разумными дело хуже. Разуму угодить нелегко. Разум, лишенный работы, – пустое место, сплошная озабоченная дыра. Ему подавай препятствия. Преодолевая их, он счастлив; победив, теряет покой, а то и рассудок. Поэтому нужно ставить перед ним задачи одну за другой, в полную меру его возможностей. Таковы новинки по кафедре теоретической фелицитологии. А мои экспериментаторы представили к цифровым отличиям завкафедрой и трех доцентов.
– За что? – осмелился вставить Трурль натуральный.
– Не мешай. Они разработали две модели ублажителя: контрастную и эскалационную. Первая ублажает лишь тогда, когда ее выключают, сама же причиняет одни неприятности, и чем они больше, тем приятней потом. Вторая использует метод эскалации стимулов. Профессор Трурль XL с кафедры гедоматики исследовал обе модели и утверждает, что обе они ни к черту, ибо разум абсолютно ублаготворенный начинает жаждать несчастий.
– Неужели? Ты в этом уверен?
– А я почем знаю? Профессор Трурль сформулировал это так: «Осчастливленный до упора в несчастье видит счастье свое». Умирать, как ты знаешь, никому не в радость. Профессор Трурль изготовил десять дюжин бессмертных существ; поначалу они находили удовольствие в том, что все остальные со временем мрут как мухи, но после привыкли и принялись кто чем мог покушаться на собственное бессмертие. Недавно они дошли уже до парового молота. Что касается исследований общественного мнения, то вот отчеты за три последних квартала. Статистику я опускаю; выводы выражаются формулой: «Счастье – удел
– А я не согласен! Запрещаю! Вето! – закричал разгневанный Трурль, а машина ему в ответ:
– Заткнись. Уж кому-кому, а мне твое Универсальное Счастье боком выходит. Посмотрите-ка на него! Сделал себе цифрового наемника и по лесам гуляет, киберканалья! Да еще ему что-то в результатах не нравится!
Снова пришлось Трурлю ублажать двойника; наконец услышал он продолжение:
– Кафедра перфекционистики построила общество, опекаемое синтетическими ангелами-хранителями, которые витают над своими подопечными в зените, на стационарной орбите. Будучи совестными автоматами, они подкрепляют добродетель обратной положительной связью; однако эффективность системы мала. Грешники порасторопнее уже охотятся за своими хранителями с фаустпатронами. Пришлось вывести на орбиту кибархангелов повышенной прочности, другими словами, началась эскалация, предсказанная теоретически. Факультет прикладной гедонистики, кафедра сексоматики, а также коллоквиум по теории множественности полов сообщают, что дух имеет иерархическую структуру. На самом дне находятся чувственные ощущения – к примеру, ощущение сладости или горечи; от них берут начало высшие состояния духа, так что потом уже сладок не только сахар, но и взгляд, а одиночество кажется горше полыни. Поэтому нужно браться за решенье проблемы не сверху, а с самого низу. Вопрос только – как. Согласно гипотезе приват-доцента Трурля XXV, секс – именно то звено, где Разум конфликтует со Счастьем, ведь в сексе нет ничего разумного, а в Разуме – ничего сексуального. Ты когда-нибудь слышал про обольстительные цифровые машины?
– Нет.
– То-то и оно. Решение достигается методом последовательных приближений. Размножение почкованием устраняет проблему: здесь каждый сам для себя возлюбленный, сам с собою флиртует, сам себя ласкает и обожает; отсюда, однако ж, проистекает эготизм, нарциссизм, пресыщенье и отупенье. При двух полах все уж слишком банально; комбинаторика и пермутационистика отмирают, не развившись как следует. Три пола порождают проблему неравенства, опасность антидемократического террора и коалиций, направленных против сексуального меньшинства. Вывод: количество полов должно быть четным, и чем их больше, тем лучше, ибо любовь становится делом коллективным, общественным. С другой стороны, избыток возлюбленных ведет к тесноте, толчее и сумятице, а это уже ни к чему. Тет-а-тет не должен походить на уличную толпу. Согласно приват-доценту Трурлю, оптимум приходится на 24 пола; только улицы и кровати надо делать пошире: ведь не годится супругам выходить на прогулку колонной по четверо в ряд.
– Что за бредни!
– Возможно. Я лишь изложил предварительное сообщение приват-доцента Трурля. Большие надежды подает молодой гедолог, магистр Трурль. В первую очередь, считает он, нужно решить, что к чему приспосабливать: Бытие к существам или существа к Бытию.
– В этом что-то есть. Ну, ну?
– Магистр Трурль утверждает: существа совершенные, способные к перманентному самоэкстазу, ни в ком и ни в чем не нуждаются. В принципе можно было бы весь Космос заполнить подобными существами, свободно парящими в пространстве вместо звезд, планет и галактик; каждое блаженствует само по себе, и
