– Никогда раньше вас не видел. Я ни разу не бывал здесь и никоим образом не пытался повредить вам или вашему народу.
– Узнаю Халкиона. Вы всегда отрицаете содеянное вами зло.
Я взглянул на Люка:
– Не понял…
– Я тоже.
Элегос положил руки нам на плечи:
– Позвольте мне, пожалуйста.
Я пожал плечами:
– Валяй, прокладывай курс и веди нас.
Каамаси подошел к саараи-каар и стал перед ней на одно колено:
– Дженсаарайи – это ваше порождение. Вы создали их и все учение на основе того, чему сами были обучены ранее, – Элегос говорил тихим вкрадчивым голосом, хотя уверенно и уважительно. – Вы – первый саараи-каар, но вам наверняка дорога память других, чтобы уважать их и подвиг их самопожертвования.
Она пару раз моргнула, затем кивнула:
– Да, это так.
Я прикрыл глаза – все факты начали складываться в моей голове в единую картину. Когда я лежал у ее ног, я внушил ей образ Тайриса, увиденный мной во сне, потому что я узнал в ее стиле боя манеру джедая-анцати. Я сделал это инстинктивно и совсем не прислушался к ее удивленному «Учитель?», когда она замерла. Она видела меня, мою форму, серебристый клинок моего меча и рассматривала меня если не как моего деда, то уж явно как кого-то, кто пришел завершить дело, начатое Нейаа Халкионом. Но как я ни старался, я не мог припомнить, чтобы видел ее в том сне.
Элегос сложил ладони:
– Те, кто дорог тебе, были твоими учителями и друзьями. Ты винишь в их гибели представителя рода Халкионов и других джедаев, один из которых был очень похож на меня, правда?
В голос женщины вернулись резкие нотки:
– Да, – она резко выбросила палец в мою сторону, указывая на меня: – Это Халкион убил моего учителя и моего мужа в тот день, затем оставил нас в покое. Им было наплевать на нас, на то зло, которое они нам причинили. Они должны служить жизни и всему живому, но они бросили нас, лишний раз доказав, насколько лживы джедай. Мы уже знали об этом – наш учитель говорил нам, – что мы когда-то разделились. И пришествие джедаев сюда, на Сусевфи, просто-напросто доказало: все, чему он учил нас, – истинная правда.
Люк поднял вверх руки раскрытыми ладонями вперед:
– Подчас правда – это вопрос точки зрения.
Гнев блеснул в глазах саараи-каар:
– Тебя там не было. У тебя нет точки зрения.
Я уже собирался упомянуть о своем сне, когда Элегос подался вперед и положил ей руку на колено:
– Зато у меня есть. И хотел бы ею с вами поделиться.
Она пристально посмотрела на Элегоса:
– Ты – не тот джедай.
– Да, тем джедаем был не я. Но я поделюсь с вами секретом – я поделюсь с вами доверием, чтобы вы могли вернуть его мне. Я знаю, что вы не хотите никому причинять боль, вот почему я могу доверять вам. Я заставлю вас принять мое доверие, чтобы вы не причиняли боль сами себе.
Люк вопросительно покосился на меня, но я уверенно кивнул ему:
– Он знает, что делает.
Голос саараи-каар понизился под грузом подозрений:
– Что вы собираетесь сделать?
– У каамаси есть дар: значительные воспоминания очень ценны для нас и мы храним их. А при определенных условиях мы можем ими поделиться. Мы обнаружили, что среди нашего народа мы можем свободно обмениваться ими, но с не-каамаси требуется посредничество джедаев. Я думаю, это благодаря их восприимчивости к Силе, и любой из нас, кто близко знакомится с джедаем, обладает особой привилегией – он может передавать свои мемнии этому джедаю.
Он повернулся и схватил меня за руку, подтягивая меня к себе.
– Я знал этого человека под различными именами, и одно из них было Кейран Халкион. Он – внук Нейаа Халкиона. Нейаа – это тот самый Халкион, джедай, которого вы называете убийцей, а каамаси, который был с ним в тот день, был моим дядей. Мой дядя передал, мне мемнию того, что тогда произошло, поделившись со мной воспоминанием о смерти своего друга. Вот моя точка зрения на те события, и я поделюсь ею с вами в надежде, что вы примете ее.
Саараи-каар указала рукой на Элегоса:
– Покажи мне это воспоминание.
Элегос стоял, не отпуская мою руку:
– Я не знаю вас достаточно хорошо, чтобы передать вам это воспоминание, но я знаю Кейрана, чтобы поделиться мемнией с ним, а вы знаете, что он сможет спроецировать образы в ваше сознание.
– Ты хочешь, чтобы я поверила Халкиону? Ты просишь слишком много, каамаси.
Элегос пристально посмотрел на нее:
– Разве я прошу многого, если это может освободить вас от тяжелой ноши, которая давит вас более сорока лет? Разве я прошу многого, если он не убивал ваших товарищей, хотя легко мог это сделать? Особенно учитывая то, что именно в этом вы его и обвиняете? Ваша предосторожность достойна восхищения, но не позволяйте ей быть барьером для обретения большей истины.
Она поколебалась, затем коротко кивнула:
– Давай посмотрим, и я подумаю.
– Хорошо, – Элегос посмотрел на меня. – Подготовьтесь.
– Мне все это переслать только ей или можно включить и магистра Скайуокера и ее учеников?
Люк улыбнулся:
– Я буду рад разделить такое воспоминание.
Саараи-каар настороженно прищурилась, затем согласно кивнула:
– Пусть они тоже увидят.
– Отлично, – я сконцентрировался. – Думаю, я готов.
Я почувствовал у себя в мозгу легкое покалывание, затем прикоснулся к Силе, вплел в нее то, что получал от Элегоса, и спроецировал это на всех остальных, кто находился в комнате. Я почувствовал, что установил контакт со всем – кто-то горел желанием, кто-то был холодным, как ледяная глыба. Я был всего лишь проводником, проектором, невольным зрителем того, что протекало сквозь мое сознание.
Далее если бы я поставил себе целью редактировать эту информацию, вряд ли у меня это получилось. То, что я видел, проходило сквозь глаза каамаси и несло такой яркий отпечаток его чувств и эмоций, что любой вставленный мною фрагмент был бы немедленно распознан как человеческий и искусственный. Более того, объем информации просто накрыл меня с головой. Я видел, слышал, ощущал вкусы, ощущал фактуру предметов, даже запахи – ситх побери! – я даже ощущал запахи! Их было так много, что я не имел понятия, чему они принадлежат, и не мог им дать названий. Мемния была похожа на голографическое изображение с идеальным изображением и звуком, и только просмотрев ее много раз подряд, можно было увидеть все ее детали.
Я оказался в теле Йиеника Ит'Клии, а по сторонам от него стояли его
