Защитные системы Дролла не усложнены. Они предназначены для обнаружения скоростных судов, имеющих агрессивные намерения. Думаю, мы миновали все заградительные линии, которые известны мне и которые смог обнаружить наш корабль, но это вовсе не значит, что мы гарантированы от сюрпризов.
Простонав, Чубакка замотал головой.
— Если допустить, что я вас правильно понял, то я вполне с вами согласен, — проговорил Эбрихим. — Я тоже встретился со многими неожиданностями во время данного путешествия. — Он посмотрел на экран монитора, установленного в командном отсеке, и увидел на нем троих детей, лежавших в каюте на своих койках, использовавшихся в обычное время в качестве кушеток.
Хорошо, хоть в данную минуту эти сорванцы не безобразничают. Когда же они разойдутся, то хоть вон беги. И какого рожона он согласился стать их наставником, только небу известно. По своей глупости он решил, что преподавание основ кореллиановедения детям могущественной и влиятельной женщины окажется делом не только занимательным, но и даст ему, старому дроллу, ряд преимуществ, которых иначе у него бы не появилось. Но эта временная и «увлекательная» работа привела к тому, что в него стреляли и выгнали за пределы планеты.
— Все образуется, — успокоительным тоном произнес Эбрихим. — Спокойно приземлимся на поверхность родной для меня планеты. Там вы сможете отремонтировать свой… э-э-э… корабль.
Эбрихим хотел было наградить «Сокол» непочтительной кличкой, но вовремя спохватился, увидев выражение лица Чубакки. Отношение вуки к этому летающему саркофагу было довольно сложным. Он то пел ему дифирамбы, то проклинал его на чем свет стоит.
— Небольшие ремонтные работы ничуть не помешают кораблю, пока вся система подвергается воздействию гравитационного поля, — подхватил слова Эбрихима Кьюнайн. Кьюнайн Эксту смутно напоминал своего далекого родственника — астромеханического дройда серии «К-2». Говоря точнее, роботы серии «Кьюнайн» представляли собой опытный образец, смонтированный на шасси Арсевен более поздней модели. К результатам опыта специалисты подходили двояко. Одни утверждали, что опытный образец — это крест на инженерной мысли. Оптимисты же придерживались того мнения, что делать окончательные выводы еще слишком рано.
Поведение Кьюнайна не всегда служило аргументом в его пользу. Чаще всего он лишь досаждал всем. Создавалось такое впечатление, что у Кьюнайна этакий бзик — выводить своего хозяина, да и не только одного его, из равновесия, а затем доказывать свою незаменимость. Во время нападения мятежников на резиденцию генерал-губернатора Кьюнайн спас жизнь Эбрихиму. Это обстоятельство лишний раз напомнило наставнику, до чего полезно иметь в своем распоряжении шибко умного дройда, который страсть как любит проявлять инициативу. Но при всех своих достоинствах Кьюнайн умел быть чрезвычайно назойливым и надоедливым.
Во-первых, Кьюнайн постоянно самосовершенствовался, включая в свою конструкцию все новые узлы. Он обзавелся собственными рипалсерами, которые позволяли ему двигаться в тех случаях, когда перемещаться на колесах невозможно. Установил голосовую приставку, позволяющую ему осуществлять связь с помощью человеческой речи, а не посредством условных гудков и писков, как это делают обыкновенные астромеханические дройды. Правда, Эбрихим не был уверен, что Кьюнайн, наделенный речевыми способностями, — это такое большое приобретение. После того как дройд обзавелся голосовой приставкой, он стал страдать недержанием речи.
— А чем мы займемся после того, как ремонтные работы будут завершены? — поинтересовался Кьюнайн, демонстрируя упомянутую выше слабость.
— Не кричи «гоп», пока не перепрыгнешь! — назидательно произнес Эбрихим, пытаясь закрыть вопрос.
— Это не ответ, — возразил Кьюнайн. — Он не содержит никакой информации.
— Наверное, потому что никакой информации у меня нет, — раздраженно проговорил Эбрихим. — Честное слово, Кьюнайн, до чего же ты умеешь выводить из себя. После того как мы совершим посадку, я надеюсь, что мне удастся связаться со своими родичами, которые помогут нам где-нибудь укрыться, пока мы получим нужную информацию. Основная наша забота, разумеется, дети. Мы должны обеспечить их безопасность. Правда, как это сделать, ума не приложу.
— Никто не знает, как сделать невозможное, — довольно ехидно сказал Кьюнайн.
— Что правда, то правда, — согласился Эбрихим. — У этих «цветов жизни» просто какой-то талант попадать в неприятные истории.
— Вы слишком недооцениваете их способности, — отрезал Кьюнайн.
Джайна, Джесин и Анакин лежали на своих койках в одном из тесных отсеков «Сокола». Надлежащим образом закрепленные ремнями безопасности, они старались лежать тихонько и не безобразничать. Во всяком случае это можно было сказать о близнецах. Анакину же стоило немалого труда подавить в себе желание что-то делать, куда-то бежать.
— Мне надо встать, — заявил мальчуган.
— Не надо, — отрезал Джесин, которому поднадоело шефство над младшим братом, которое они по очереди осуществляли с сестрой Джайной. Еще десять минут, и начнется дежурство Джайны, пусть у нее болит голова. Так что причина радоваться у Джесина была.
— Я должен встать, — повторил Анакин.
— Зачем? — не поддавался на каприз брата Джесин. — Какие еще у тебя заботы? — Вопрос праздный, мальчик постарше знал, что Анакину непременно нужно бежать в командный отсек и нажимать там кнопки. Но самое страшное, он, вероятно, будет нажимать нужные кнопки. Умение Анакина разбираться в электронике и разных механизмах было для Джесина еще одной головной болью. Похоже на то, что Сила Джедая, которой наделен малыш, уводит его куда-то в сторону. При всем при этом слово «вероятно» не очень-то, пожалуй, уместно на космическом корабле, в особенности таком допотопном и ненадежном, как «Сокол».
— Ну, эээ, мне надо…
— Только не говори, что тебе надо в ванную, — оборвал его старший брат, догадавшись, какое объяснение сейчас последует. — Ты только что ходил туда.
— Это верно, — согласился Анакин. — Но, знаешь, мне надо встать и найти… эту… пластинку с книжным текстом. Хочу почитать.
— Послушай, братец, — сказала Джайна. — Что мы, такие уж олухи? За кого он нас принимает? Разве мы были такими в его возрасте?
— Наверно, были, — признался Джесин. — Надеюсь только, что у нас это лучше получалось.
— Что у вас лучше получалось? — поинтересовался малыш.
— Придумывать разные отговорки, — объяснила девочка. — Если уж собрался отлить пулю, то сначала продумай все до конца. А то тебе не поверят. Потом, пластинка с книжным текстом — отговорка неубедительная. Ты и читать-то почти не умеешь.
— Я уже выучил все цифры и буквы.
— Но разве ты сможешь прочитать целую книгу?
— Наверно, смогу, — ответил Анакин, которому и самому показалось, что он не сумел никого убедить. — И все равно мне надо встать.
— Анакин, тебе нельзя идти в командный отсек, — вздохнул Джесин. — Нельзя, и точка. Если мы тебя отпустим, Чубакка вышвырнет тебя из отсека, и у тебя будут неприятности, и у нас будут неприятности. А зачем нам это нужно?
— Хорошо, хорошо, — согласился малыш. — Но можно я просто встану и поищу свою пластинку с текстом?
— Нет, нельзя. Никому из нас нельзя вставать. Все взрослые заняты, им нельзя мешать. И мы не должны разгуливать по кораблю: вдруг «Сокол» качнет, тогда мы все шишек себе понаставим. Я не должен подниматься, ты не должен, никто не должен, пока Эбрихим не разрешит. Договорились?
— Договорились, — кислым голосом ответил Анакин. — Но можно мне просто…
— Нет! — оборвал его Джесин. — Лежи спокойно и не болтай.
Джесин подождал с минуту, чтобы узнать, что будет делать его младший братишка. Наверняка он будет или кипятиться, или же сердито молчать, время от времени бормоча что-нибудь насчет того, как несправедливо устроен мир. Пусть лучше будет последнее — так спокойнее.