килограммов, носил аккуратно подстриженную бородку и был выше Хэна на два-три сантиметра. К тому же бросался в глаза надменно вздернутый подбородок, а жесткие черты лица несли отпечаток характера грубого и беспощадного. Казалось, что выражение гнева и подозрительности стало его неотъемлемой частью.
Однако, даже эти различия лишь подчеркивали сходство кузенов. Хэну показалось, что это мнимое зеркало изображает его таким, каким он сам мог бы стать. Мысль эта пришлась ему не по душе. Так что первая встреча с родичем расстроила Хэна в большей степени, нежели он этого ожидал.
Странное сходство заметил не только Хэн. Громилы в парадных мундирах, выстроившиеся по обеим сторонам трона, должны были смотреть прямо перед собой, но ни один из них не смог устоять перед искушением глянуть сначала на пленника, а затем на хозяина. По узилищу пронеслось удивленное перешептывание.
Похоже на то, что лишь один Тракен не увидел тут ничего особенного. Он взирал на узника, не отрывая взгляда.
Ну ладно, настало самое время внушить Тракену, что все происходящее — для Хэна сущий пустяк. Во всяком случае сделать вид, что это так.
— Привет, Тракен, — ухмыльнулся он. — Так и думал, что нам с тобой доведется встретиться.
— Привет и тебе, — ответил кузен голосом, поразительно похожим на голос Хэна. — Кое-что остается без изменений, не так ли?
— Я не вполне понимаю, что ты имеешь в виду.
— Как в старые времена, Хэн, — отозвался Тракен. — Как в старые добрые времена. Ты всегда затевал разного рода игры. А я приходил, чтобы прибрать за тобой.
— Насколько я помню, дело обстояло совсем не так, — возразил Хэн.
Тракен не убирал даже за самим собой, а не то что за кем-то другим. Но ему всегда удавалось сделать вид, будто он за кем-то убирает. Насильники, как правило, любят изображать из себя этаких жертв. Тракену ничего не стоило свалить вину на других за собственные пакости и приписать себе чужие труды и успехи.
— И все-таки ты прав. Кое-что остается неизменным.
— На сей раз придется хорошенько постараться, чтобы подтереть за тобой, — продолжал Тракен. — Ты обстрелял мой космический порт, повредил или уничтожил шесть моих патрульных судов. Дал возможность угнать мой истребитель, — Тракен гневно сжал кулаки. — Мы полагаем, что «Страшиле» удалось нырнуть в гиперпространство. Если пилот сумеет добраться до базы Новой Республики, это наверняка сорвет многие из моих планов.
— А я полагал, что космический порт и патрульные суда принадлежат правительству Кореллианы. Вот уж не знал, что они твои, — улыбнулся Хэн.
— Теперь они мои, — отрезал Тракен. — Если на то пошло, само правительство теперь тоже мое. Но в данный момент речь идет о другом. О том, что твои игры причинили мне немало неприятностей.
— Весьма сожалею, — заметил Хэн.
— Сомневаюсь, — покачал головой хозяин дурацкого трона. — Будь я на твоем месте, вряд ли бы стал сожалеть. Но все равно вопрос остается открытым. Как прикажешь с тобой поступить?
— Есть предложение, — непринужденным голосом отозвался Хэн. — Отпусти меня и позволь принять твою капитуляцию. Тогда, возможно, мне удастся убедить власти Новой Республики обойтись с тобой помягче.
— Не думаю, чтобы ты захотел объяснять мне, зачем я должен это делать, — слегка улыбнувшись, ответил Сал-Соло.
— Потому что дело твое проиграно, Тракен, — сказал Хэн. — Крестокрыл наверняка добрался до Корусканта, а если даже и не добрался, то доберется кто-то другой. Неужели ты намерен воевать с той самой Новой Республикой, которая разгромила Империю? Если республиканцам удалось справиться с Императором, Дартом Вейдером, Адмиралом Трауном и Звездами Смерти, то с какой стати им будет трудно разобраться с тобой? Почему бы тебе не сдаться и не уберечь всех от уймы неприятностей?
Тракен улыбнулся. Однако улыбка больше походила на оскал какого-нибудь ящера. Выражение лица его стало более холодным и непроницаемым.
Он покачал головой:
— Узнаю старину Хэна. Избитый, грязный, оборванный, только что проведший ночь в карцере — и все такой же шустрый и наглый.
Немного помолчав, Тракен продолжил:
— Почему я не проиграю? Да по очень простой причине. — Он откинулся на спинку кресла. — Потому что я победил. Все кончено. Власти Новой Республики, возможно, причинят мне немного беспокойства, но не более того. Разумеется, если они не хотят, чтобы несколько обитаемых звездных систем превратились в пар. Так что пусть лучше оставят меня в покое.
Хэн не сразу нашелся, что ответить. Есть ли у Сал-Соло основания для подобной угрозы?
Нет никакого сомнения, что одна звезда действительно превратилась в суперновую, хотя никаких предпосылок к тому не было. Легионеры взяли на себя ответственность за взрыв звезды, но каким образом шайке бандитов и громил удалось осуществить подобную диверсию?
— Фокус получился, — проговорил Хэн. — Только я не уверен, что вам удастся его повторить.
— Мы сумеем убедить тебя, — заверил его Тракен. — На этот счет можешь не сомневаться.
Голос Диктатора звучал уверенно. Если это был блеф, то весьма впечатляющий.
— Так зачем же меня сюда привели, Тракен? — спросил Хэн с видом занятого человека, которого оторвали от более важных дел. Будь на месте Тракена кто-то другой, такая фраза могла бы оказаться чистым самоубийством. Но Хэн знал своего кузена. Любая вежливая фраза лишь вызвала бы у Тракена презрительную усмешку.
— Ты так торопишься назад в карцер? — злорадно улыбаясь, спросил Сал-Соло.
Хэн с трудом подавил вздох облегчения. До сих пор он не надеялся на то, что кузен позволит ему прожить достаточно долго, чтобы вернуться в карцер.
— Нет, не тороплюсь, — отозвался он. — Но и обмениваться угрозами не собираюсь. Почему я здесь?
— У меня, признаться, была слабая надежда на то, что ты пожелаешь сотрудничать со мной. Станешь действовать как патриот своей родной Кореллианы и поможешь мне избавиться от чужаков из Новой Республики, которые всюду суют свой нос. Но я никогда не верил, что такая мысль придется тебе по нраву. Или все-таки станешь мне помогать?
— И через миллион лет не буду.
— Ну что ж, — заметил Тракен. — Если не желаешь мне помочь, то к чему мне сохранять тебе жизнь?
В подобных обстоятельствах такой вопрос привел бы большинство людей в ужас, но Хэн знал своего кузена не один год. Хотя прошло всего несколько минут, Хэн Соло понял, что двоюродный братец не очень- то изменился. Если бы Тракен сразу решил разделаться с ним, то не стал бы тратить время на пустопорожние разговоры. У Хэна в груди давно бы зияла дыра, проделанная бластером. Тракен никогда не был жестоким из собственной прихоти, безо всякого на то основания. Если он совершал что-то противозаконное или злонамеренное, то всегда лишь с целью извлечь конкретную выгоду. Разумеется, Сал-Соло не стеснялся взваливать на чужие плечи самую грязную работу и особенно не напрягался. Трудно судить определенно, но он еще не знал наверняка, оставить родственничка в живых или же пришить. Он был вполне способен и на то, и на другое. А это означало, что одна из причин должна перевесить. Повод прикончить Хэна очевиден дальше ехать некуда. А вот какой резон Тракену пощадить пленника?
— У тебя достаточно веских доводов, чтобы перерезать мне глотку, — заявил Хэн в надежде пустой болтовней выиграть немного времени. Он постарался придать своему голосу спокойствие и уверенность, но даже сам не был убежден, что ему это удалось.
— Может, ты поможешь мне кое-что придумать? — холодным тоном спросил Тракен.
«Придумать», — мысленно повторил Хэн. Надо пораскинуть мозгами. Зачем он нужен Сал-Соло живым? Минутку, минутку… Почему же все его семейство живо? Вполне очевидно, что «Лига защитников прав человека» намеренно приурочила свое бутафорское восстание к началу конференции по вопросам
