Наконец, третья группа трудностей относится к тому, что невозможно иметь полную уверенность в результатах моделирования исходя из следующего суждения: людям должно быть, как нам кажется, «хорошо» в «оптимальной» культуре – следовательно, в современной цивилизации контроль общественных параметров может достичь такого совершенства, что общественные ситуации, для внешнего наблюдателя практически неотличимые, будут, по существу, диаметрально противоположны. Так, например, возможно будет имитировать – осуществляя соответствующий контроль – проявление коллективного энтузиазма, гнева или хаоса, которые, по сути, были старательно срежиссированы и навязаны изнутри. (Например, полная путаница указателей и дорожных знаков в Южной Англии в период Второй мировой войны была создана искусственно с целью введения в заблуждение немцев в случае их высадки на эту территорию.) И тогда нет ничего проще, чем создать ситуацию, когда все утверждают, что им хорошо; громадную проблему представляет собой не этот факт тривиальной возможности навязывать реакции или скорее их притворную демонстрацию, а тот, что достаточно продолжительное подобное притворство может стать – парадоксально –
34. Если, несмотря на это, мы неустанно повторяем, что уже настало или по крайней мере уже настает время начать мероприятия по социоэволюционному моделированию, где ведущую роль будут играть технологии, что даст возможность – например, с помощью цифровых или аналоговых машин – воссоздать в ускоренном темпе общественные процессы – то это потому только, что без этих попыток, где успех будет только частичный и не в нашем еще, вероятно, столетии, само техноэволюционное ускорение сделает планетарное равновесие еще более неустойчивым, чем сегодня, и исследования могут оказаться необходимыми тогда, когда уже будет поздно. Все представленные здесь аналогии, эти варианты «физикализации» темы следует рассматривать как крайне примитивные, но в то же время невозможно совершать открытия или иметь реальные достижения там, где не только отсутствует методологическая согласованность, но нет даже и соответственно подготовленных специалистов или оперативных групп. Следует отметить, что если бы не та масштабная мобилизация умов и ресурсов, которая была вызвана военным положением, проблема получения атомной энергии была бы, может, и до сегодняшнего дня не решена. Так вот такая, а то и большая концентрация усилий необходима и для нашей темы. Хотя это и представляется утопией, я могу только повторить некогда уже сформулированное: «Нет еще социологов, которые бы вслед за физиками требовали миллиарды на машины „для моделирования общественных процессов“, что уж говорить об этологах, которые сегодня, как тростник Паскаля, трепещут на всемирном ветру. Но надо верить, что эта ситуация когда-нибудь изменится в корне».
1. Здесь было выражено убеждение, что явления, охватывающие влияние не относящихся к этике факторов, вроде технологии, на формирование и функционирование этических систем, а также влияние обратных связей этического на то, что рассматривается вне этики, можно исследовать опытным путем, подробным образом, и что результаты подобных исследований, подкрепленные моделированием этих явлений в субстрате, отделенном от общества и человеческих отношений (например, в цифровых машинах), могут обнаружить существенные директивы для инструментального продвижения к созданию «идеальной общественной структуры».
2. Представленное в деталях мнение рассматривает этические явления как своеобразный результат усреднения и упрочения в общественной среде значительного количества элементарных (скрытых) актов индивидуального поведения, которые формируют, с одной стороны, общепринятые, свойственные данной культуре морально-этические нормы, с другой же – представляющие собой как бы идеализацию этих норм – обобщения аксиоматического характера, то есть, таким образом, что-то вроде императивно- аксиологического образца. При этом в качестве одного из существенных параметров культуры можно рассматривать степень расхождения в ней поведения реального и этого идеального образца, степень, возможную для изучения тоже только в виде некоего массово-статистического разброса.
3. Индивидуально-психологический аспект (переживательный) этического поведения здесь принципиально не рассматривается по причине того, что замена этой формы описания «офизиченной» формой представляется – за исключением ряда исключительных ситуаций – серьезным упрощением предположительного будущего моделирования явлений. Однако это не тождественно признанию, что эти нерассмотренные явления не были бы в своем роде «важны»; мы выбрали подобный способ, соотносясь, к примеру, с медициной, которая, представляя больных индивидуумов, минимум места посвящает страданиям (подразумеваемым интроспективно), вызванным болезнями, хотя в принципе вся она нацелена именно на облегчение этих страданий.
4. Согласно представленной гипотезе, то, что «этично», является частью направляющей характеристики группового поведения, включающей наиболее вероятную реализацию приемов этого поведения в соответствующих ситуациях; частью, которая – вместе со всем объемом группового программирования поведения – может быть признана равнодействующей по крайней мере трех процессов последовательности, участвующих в закреплении этого поведения, а именно: явлений случайных (как, например, климатическая флуктуация среды), марковских процессов (закрепляющих результаты случайного отклонения от исходного состояния положительной обратной связью) и кумулятивных (например, техноэволюционных). Эти процессы создают определенную внутрикультурную модель «человеческой природы», а также устанавливают некоторые образом примыкающую к этой модели систему норм и этических оценок, которая для участников соответствующей культуры не обладает характером своего рода скопления обыкновенных вероятностных предпочтений, а насыщена символическими значениями.
5. В этом смысле в создании этики участвуют и факторы «внеэтические», но, разумеется, эти факторы в качестве ее генераторов могут совмещать только такие элементы человеческого поведения, какие, во- первых, не являются вопиющим противоречием обязательным директивам (кооперации, удовлетворению биологических потребностей), от реализации которых зависит способность группы к выживанию, во-вторых же, будь то фактически, будь то в понимании членов этой группы, являются для обеспечения преемственности этой группы элементами незаменимыми, одновременно будучи физически возможными для реализации (поскольку не могут возникнуть ни обычай летать, ни норма, обязующая летать, потому что для этого отсутствуют природный биологический механизм или же инструментальные средства).
6. Были представлены аналогии развития докультурной группы и биологической популяции живых форм – основываясь на марковских схемах, при этом была отмечена тождественность излучения изменяемости в биологии и в культурной антропологии; изменяемость эта в обоих случаях имеет характер избыточности в отношении факторов селекции и отбора. Другим допустимым элементом аналогии является существование устойчивых состояний («поглощающих экранов») марковского процесса; окостенение биологических или культурных форм на определенных этапах развития может иметь причину именно в этом. Была также представлена гипотеза о состоянии «постоянного непостоянства» культуры, сориентированной технологически, которая сохраняет относительное равновесие только благодаря осуществлению в ней – в ускоренном темпе – технологической эволюции.
7. Представлена – примитивным образом – воображаемая «физическая» модель общества, в которой этические феномены различаются как «слабое местное воздействие» – в противовес «воздействиям нелокальным» и «сильным», возникающим внутри крупных объединений и между ними, причем эти вторые названы «сильными», поскольку обычно они преобладают над первыми. Из этой картины не следует делать вывод о нестыковке (в психике индивидуумов) норм, сформированных «сильным воздействием», с этическими нормами («слабыми») и в особенности о невозможности превалирования этических норм в регулировании поведения отдельной личности, поскольку мы принципиально не рассматривали то, что
