получится, придется бритвой пройтись. Сейчас в моде короткие стрижки.
– У лесбиянок, – мрачно подтвердила я, прикидывая, модно ли летом носить кепку.
– Ого, а ты случайно не в теме? А то смотри, маме скажу.
– Твой сторож точно в теме, – мстительно парировала я. – Его черепом можно зайчиков пускать.
– Он не только в теме, он сам сплошная тема. Знаешь, сколько у него жен? Четыре. И его на всех хватает. Хозяйство огромное, куры, утки, гуси, индюки, коровы, лошади и даже пруды с карасями.
– А свиньи есть?
– Тьма!
– А овцы?
– Я же говорил – четыре.
Фыркнув, я попыталась вырваться, за что схлопотала расческой по маковке.
– Если попросишь, он подарит тебе кролика.
– Ага, и еще удава в придачу.
Почти не фальшиво напевая: «Сползает по крыше старик Козлодоев…» – Коловорот придирчиво осмотрел творение своих рук. Остался недоволен, но решил, что исправить уже невозможно.
– Смотри, как бы твой Игорь не сбежал. – Меня подвели к зеркалу.
Оказывается, у меня много лица. Гораздо больше, чем надо. Ветерок, приветливо залетающий в приоткрытое окно, холодил оголенный череп. На котором произрастал пучок челки и кисточки на висках. Рука машинально погладила голову, и я ощутила упругую щетинку на затылке.
– Мне достался ковер с коротким ворсом, – механически произнесла я, а потом заорала: – Мамочка!
Огорченный Коловорот попытался оправдаться, но не нашел слов, подобающих моменту.
Из зеркала огромными влажными глазами на меня таращилось абсолютно чужое, несчастное лицо. У ворсистой «девочки в теме» с удивительной быстротой краснел кончик носа, предвещая появление первой крупной слезы. Теперь мне хана. Игоря вполне можно будет оправдать, когда он стартанет в поисках спасения.
– Гигиенично. – Быть может, это и прозвучало как утешение, но отнюдь не успокоило.
Аккуратно убрав инструмент, Коловорот словно напрочь забыл о моем горе. Я заплакала еще громче, попутно ужасаясь своему перекошенному лицу. Ну и рожа, рот корытом, глазки поросячьи, нос расползся, а голова – почти лысая!
– Не голоси. Мне срочно надо позвонить.
Потрясающая бесчувственность. Я начала понимать лесбиянок. Что за мужики пошли? Куда пошли? Да пошили они нах!
– Сам говорил – никогда не стригись!
Как только мне необходимо сочувствие – ему надо срочно звонить! Нет, это просто засада какая-то – звонит и звонит. Вот Ритка или ее гребаный Котенок непременно бы меня пожалели. Пусть не искренне, но сейчас и суррогат сойдет. А этот цирюльник отвернулся и бубнит с кем-то.
Отряхнув полотенце, я водрузила его на голову навроде чадры, чтоб не видеть ни себя, ни Коловорота. Который прекратил переговоры и бросил мне вслед:
– Ты все равно – самая красивая девчонка. Поверь, я знаю, что говорю. Трахаться будем?
Смех Коловорота преследовал меня по дороге в ванную, где я заперлась. Вот это да! Комната была просторная, как актовый зал в школе. В центре квадратный бассейн, а сама ванна ютилась у окна. Она напоминала затейливую бронзовую соусницу на ножках.
Все это великолепие пересекала обычная бельевая веревка, унизанная черными носками, создавая ощущение глубокого траура на корабле.
Не обнаружив унитаза, я расстроилась. Значит, придется вымыть лицо, а потом выбираться искать туалет. Учитывая, что двери все на одно лицо – из широких темных досок с полосками меди в круглых заклепках, поиски могли затянуться на неопределенное время.
– Ты там не утопла? Одуванчик, вылезай, дело есть.
– Отвянь.
– Ни за что. Понимаешь, иначе постричь было невозможно. Смола попалась качественная. У тебя волосы мягкие, вот она и прилипла у самой кожи. Дурища, чего переживать – стильная прическа. Мы тебе еще серьги покрупнее выберем. Такие красивые, с бирюзой, под цвет глаз. Будет самое то. Правда, с прикидом повозиться придется. Но и это не проблема. Только не спорь, я лучше знаю, как надо. А хочешь, мы эту елку сейчас спилим?
Поразмыслив, я приоткрыла дверь. Елку было жаль, а особенно этих смешных синиц, да и муравьи ни в чем не виноваты.
Посетив сортир, я была готова к любым испытаниям. Особенно когда прожевала первый кусок яичницы, щедро сдобренной беконом. Коловорот со сдержанным любопытством провожал глазами каждый кусок, насаженный на вилку. В виде бонуса он состряпал салат из помидоров, политых постным маслом и погребенных под кучей крошеного укропа.
– Ты прожевывай, а то запор будет. Или понос, все время забываю, что именно… Ты случайно не знаешь? И не шмыгай носом.
Налив во вместительную мужскую кружку кипятку, он небрежно кинул туда пакетик чая на веревочке. Пока я придумывала ехидный ответ на вопрос о действии плохо прожеванной пищи, Коловорот продолжил тыкать мне в глаза моими промахами.
– Я тебя предупреждал, что от твоих действий одни проблемы? Так вот, благодаря тебе ситуация обострилась. Заметь, уже много лет все шло как по маслу, а теперь даже и не знаю, как выкручиваться. Мама твоя против репрессивных мер воздействия. Оно и понятно, ты как-никак ее дочь. А я придерживаюсь другого мнения. Теперь ты – тот рычаг воздействия, с которым можно творить все что угодно. Поверь, Никитин – тьфу. А вот репутация – это гораздо серьезнее.
– Меня моя репутация не беспокоит! – важно парировала я.
– Да сто раз плевать на твою мелкотравчатую репутацию. Понимаешь, твоя мама – уважаемый человек. Про которого все знают, что она рубит и в экономике, и вообще в курсе всего. Кристально честный человек с большим кругом знакомых. И она в особо заковыристых случаях в состоянии взять на себя ответственность за принятие решения – этому отказать, а этот прав. Все живы и продолжают укреплять экономику нашей родины. Учитывая многолетнюю практику такого урегулирования конфликтов, вендетта исключена.
Коловорот догадался, что таким, как я, проще объяснять на примерах.
– Ты в детстве в песочнице играла? Вот и тут примерно то же самое. Двое разодрались из-за игрушки. Или кто-то сломал куличик из песка… Что сделает хороший воспитатель?
– Наорет?
– Нет. Решит конфликт по справедливости.
– Что-то вроде третейского судьи? – попыталась помочь я.
– Да. – В голосе Коловорота звучало удовлетворение от прекрасного проделанной работы.
– И этот человек – моя мама. Туфта! Такие люди не имеют семьи. Я точно знаю. Я в кино про такое видела.
– Ври да не завирайся. Лучше чай пей, а то остынет.
Чай по понятной причине производил впечатление старой воды из-под крана. Тон беседы был ничуть не приятнее. Кроме того, мне казалось, что меня только что обжулили, подсунув вместо приза за догадливость кружку помоев – пей, деточка, наслаждайся тем, что дают. Я всерьез решила обидеться.
– А я чем помешала?
Коловорот скептически глянул в мою сторону. Словно не сомневался в моей способности мешать миру в целом, а ему – в частности.
Глотнул из кружки и выплеснул содержимое в раковину. Пришлось встать рядом, чтоб последовать его примеру.
– Спасибо за угощение. – Надеюсь, в голосе было достаточно ядовитости.
– С некоторых пор у таких, как Никитин, возникло мнение, что ты жадная завистливая дура. Которая шпионит за собственной мамашей. В надежде урвать кусок от пирога. Кроме того, прости за банальность, ты слишком много знаешь. Вчера, пока ты шастала по лесам, твой приятель Барабас чуть не попал под машину. Шустрый парень. Если б не его реакция, то каюк. А так отделался легким испугом.
