соответствии с румынской табелью о рангах), затем главного советника по печати[603]. Повышение было произведено по его собственному ходатайству в сентябре 1942 г.[604] За усердную работу он даже получил награду: историк был возведен в ранг офицера Ордена румынской короны 9 мая 1942 г.[605] Весной 1944 г., когда некоторая часть румынских политиков предпринимает секретные переговоры с союзниками, а перспектива поражения Германии в войне вырисовывается уже весьма отчетливо, персонал румынских дипломатических миссий, занимающийся вопросами печати, передается в ведение Министерства иностранных дел. Это учреждение известно в определенных кругах своими прозападными симпатиями. Элиаде понижен в должности: с советника до секретаря по культуре (апрель 1944 г.). Официально он отправлен в отставку в ноябре 1944 г.[606], т. е. через два месяца после государственного переворота, произошедшего 23 августа 1944 г., в результате которого Румыния разорвала союзнические отношения с Рейхом и вступила в войну на стороне Союзников. Изменение обстоятельств и последовавшая за ним чистка дипломатического персонала румынского посольства в Лиссабоне повлекли за собой увольнение только трех его членов: поверенного в делах Виктора Кадере, юриста Леонтина Константинеску и самого Мирчи Элиаде.
Дневник, который вел в те годы Элиаде, ныне хранится в библиотеке Регенстейна Чикагского университета. Это взрывоопасный документ; совершенно ясно, что, приобретя совершенно определенную репутацию на Западе, Элиаде отнюдь не собирался публиковать его при жизни. Однако, как он сам писал, он воспользовался этим дневником для написания одной из глав «Мемуара II», под названием «От Камоэнса до Салазара». Вот что он говорил по этому поводу (на странице 77 французского издания): «В течение почти четырехлетнего периода, проведенного в Португалии, я вел довольно подробный дневник — особенно в 1942—1945 гг. Если когда-нибудь случится, что он будет опубликован полностью, вероятный читатель найдет там много полезной информации, помогающей понять то время. Я не буду пытаться резюмировать ее здесь и сейчас»[607]. Этот объемистый документ, полный «полезной информации», позволяющей воссоздать политическую карьеру автора, интересен еще и другим. Это единственный дневник ученого, который он не подвергал никакой ретуши с целью последующей публикации, как это имело место с трехтомником «Отрывки из дневника», выпущенным после войны во Франции издательством «Галлимар». Элиаде предстает перед нами таким, каким он был в момент написания. И этот портрет поистине удивителен. Эволюция Элиаде в политическом отношении по сравнению с 1930-ми годами подтверждает самые пессимистические прогнозы. Точнее, речь идет об отсутствии какой бы то ни было эволюции его идеологии, даже о ее дальнейшей радикализации в годы войны. Дневник показывает нам Элиаде, который, выступая сторонником маршала Антонеску, в то же время осознанно, до конца тайно сохранял приверженность своим легионерским убеждениям. Он даже признавал, что своим превращением в человека, которым он стал, он обязан К. З. Кодряну. Это Элиаде, который сам себя называет «легионером» и упоминает о своих «друзьях-легионерах»; Элиаде, который фанатически верит в конечную победу Рейха и страшно переживает каждую новую победу Союзников, в противоположность другим сотрудникам посольства — они более прагматичны и каждый подобный случай празднуют с шампанским. По этой причине он все более ощущает свою изоляцию в 1942—1943 годах. Это Элиаде, который очень высоко оценивает свою миссию — непрестанно упоминает о своем «военном долге» — и называет разгром немцев под Сталинградом «трагедией». Это Элиаде, который весной 1944 г., задавшись сперва вопросом, не стоит ли со всем покончить, подав прошение об отправке на Восточный фронт (что дает представление о глубине его отчаяния), — в конце концов в 1945 г. решает смириться с очевидностью и, как он говорит, «приспособиться к истории». По его собственному выражению, это означает «проникнуть» в Европу и в ее университетские учреждения и использовать там известный метод «троянского коня».
Сведения о политических настроениях историка, имеющиеся в этом четырехсотстраничном дневнике, полностью созвучны положениям его агиографического труда, созданного в это же время и посвященного португальскому диктатору Антониу ди Оливейра Салазару и его режиму. В последнем Элиаде видел воплощение политического идеала, который Железной гвардии «из-за обрушившихся на нее преследований» не удалось до конца реализовать в собственной стране. Степень политической ангажированности Элиаде в военные годы, несомненно, объясняет, почему его имя фигурирует в том очень небольшом списке интеллигентов, который приведен в работе Рауля Хильберга «Палачи, жертвы, свидетели» (1992 г.). Эта монография посвящена геноциду еврейского народа в 1933—1945 годах; Элиаде назван там среди «палачей». Американский историк, анализируя негерманские варианты фашизма, напоминает, что Элиаде был одним из главных идеологов Железной гвардии, что он был в числе тех, кто с 1936 г. совершенно искренне призывал Румынию стать «националистской, пылко шовинистической, вооруженной и сильной, безжалостной и мстительной»[608].
Второй том воспоминаний Элиаде, охватывающий годы войны, открывается странной главой, которая называется «Загадка коллективной смерти». Наивный читатель, видимо, решит, что через четыре десятилетия после уничтожения европейских евреев знаменитый историк религий, вероятно, пришел к выводу, что с их гибелью в истории Запада открылась не поддающаяся излечению рана. Но по прочтении первых нескольких строк выясняется, что «загадка коллективной смерти» имеет отношение к... бомбардировке Лондона 9 сентября 1940 г. Именно с этого эпизода, с пребывания в подземном убежище в ожидании конца воздушного налета, вновь приступает автор к рассказу о событиях своей биографии, возвращаясь при этом к событиям конца 1930-х годов. И читатель быстро осознает, что под «коллективной смертью» имеются в виду не только бомбы, которые в ту ночь, казалось, падали все ближе и ближе, но и «жертвенная смерть» легионеров и репрессии, которые обрушились на них в 1938 г. Перо Элиаде бестрепетно выводит слова «кровь», «невинный», «трагедия», «уничтожение». Они употреблены, чтобы объяснить, что в истории современного христианства пример Железной гвардии явился одним из немногих, когда слепые вера и молитвы во всемогущество Господа были «оплачены таким количеством крови»; чтобы выразить свое восхищение непоколебимой верой «немногих уцелевших» во время этих «массовых избиений», когда «трагедия произошла»[609]; они использованы, чтобы констатировать «уничтожение» единственного политического движения, принимавшего Церковь всерьез.
ЛОНДОН: АДЕПТ ЖЕЛЕЗНОЙ ГВАРДИИ ПОД КОЛПАКОМ АНГЛИЙСКОГО МИДА
В Лондоне Мирча Элиаде еще не обладал дипломатическим статусом. По его собственному свидетельству, министр пропаганды последнего правительства короля Кароля II — человек, которому он был очень обязан, поскольку тот дал ему возможность выехать за рубеж после освобождения из лагеря Меркуря-Чук, — предупредил его перед отъездом: его пост еще не аккредитован, ему придется довольствоваться обычным гражданским паспортом. Достоверно то, что британское правительство упрямо отказывалось предоставить историку дипломатический статус. Доступные для обозрения документы Государственного архива Великобритании не содержат непосредственных объяснений этого отказа. Однако из них со всей очевидностью следует, что англичанам казались подозрительными и открытое выражение Элиаде симпатий к основной фашистской партии его страны, и обусловленное с ним недавнее пребывание в заключении. Поэтому представляется возможным предположить, что возникшие подозрения как-то влияли на факт отказа Элиаде в дипломатических привилегиях.
Данная гипотеза представляется тем более вероятной, что подозрения в отношении Элиаде вновь всплывут на поверхность через некоторое время, после 16 сентября 1940 г., дня, когда в Румынии было объявлено о создании национал-легионерского государства. В Великобритании стало известно, что среди бесчисленных репрессий, осуществленных Железной гвардией в последующие недели, имел место арест легионерской полицией 6 британских граждан, которые затем были подвергнуты пытке. Это произошло в конце сентября 1940 г.[610]. Чтобы развязать себе руки, Железная гвардия учредила собственную полицию в дополнение к имевшейся государственной. В Лондоне все это вызывало недовольство властей, которые с этого момента стали активно интересоваться Элиаде и сразу после описанного инцидента рассматривали даже вопрос о его включении в список тех румынских граждан, которых следовало арестовать в качестве ответной меры. Однако 7 октября посольство Его Величества в
