— Проклятия! Лопни мои глаза, я не могу этого видеть… О боги, верните их в Нижний Мир!
Он показался снова, отчаянно размахивая руками, и, задрав побелевшее лицо, проорал:
— Во имя всех небожителей, демонов и шлюх, которых я имел — вытаскивайте меня отсюда!
— Как? — крикнул Конан. — У нас нет веревки.
— Я не хочу здесь оставаться!
— Тебе что-то угрожает?
— Нет, но здесь ужас, ужас!
Киммериец терялся в догадках, пытаясь представить, что же заставило отпетого бандита потерять голову. Впрочем, тот быстро взял себя в руки.
— Здесь валяются какие-то тросы, — крикнул он, — а со мной арбалет…
Конан стазу же понял замысел зингарца и велел всем отойти от люка. Вскоре из него вылетела тяжелая стрела с привязанной к оперению серебристой нитью и упала на пол коридора. Киммериец привязал тонкий трос к середине древка и положил стрелу поперек отверстия. Крепкое дерево выдержало тяжесть Бандероса, и вскоре из люка показалась его голова. Сняв с плеча арбалет и положив его на колени, желтозубый уселся на пол, чтобы немного перевести дух.
— Я думал, ты никого не боишься, — проворчал киммериец, рассматривая тонкую металлическую нить, благодаря которой Бандерос выбрался из трюма. — Кром, ничего подобного прежде не видел…
— Людей — не боюсь, — заявил бандит гордо, — многие могли бы это подтвердить, если были бы живы.
— Так кто же заставил тебя потерять голову?
— Гребцы. Они сидят там на огромных лавках, недвижные, словно истуканы, и держат ручки весел…
— И что же?
— А то, что такое может привидеться только в горячечном бреду после многодневной попойки, да и то если разбавлять несвежее вино мочой. Ростом эти демоны локтей по двадцать, плоть свисает с них клочьями, так что видны кости и жилы, у каждого по четыре руки, а голов нет.
— Ты хочешь сказать, что кто-то отрубил им головы? — не понял Сантидио.
— Говорю то, что сказал: нет у них голов и никогда не было! Только пасти между плеч, и в каждую мы с тобой вдвоем пролезем, да еще вот девчонка на закуску.
— Они мертвы? — спросил Конан.
— А кто их разберет! Сидят — не шевелятся, только сдается мне, ждут они чего-то…
— Хотелось бы мне поболтать с хозяевами этих монстров, — сказал киммериец, — о бренности всего сущего, как выражается мудрейший Обиус. Двигаемся дальше.
Светлое пятно в конце коридора оказалось открытым люком. Шагнув через высокий порог, они оказались в полукруглом помещении с широким окном во всю переднюю стену. За толстым стеклом виднелась залитая солнцем морская гладь, а впереди, чуть слева — стоящая на якоре «Дочь морей».
— Носовая рубка, — тихо сказал дон Эсанди, — мы…
Он осекся. Перед окном стояли два одноногих кресла, в которых, спиной к вошедшим, кто-то сидел. Бандерос поднял арбалет, готовый стрелять по первому знаку капитана.
— Эй, — позвал Конан, — может, поговорим?
Затылки над спинками сидений не шевельнулись.
— Не очень-то вы рады гостям, — сказал киммериец. Он сделал знак Бандеросу обойти кресла справа, а сам мягкой кошачьей походкой, держа в руке меч, двинулся вдоль левой стены. Люди возле окна оставались безмолвны и неподвижны.
Однако, обогнув сидения, Конан понял, что перед ним вовсе не люди. Их тела, одетые в облегающие серебристые костюмы без застежек, походили на человеческие только до пояса, ниже виднелся отросток, больше похожий на толстое щупальце, чем на единственную ногу, хотя и обутый в некое подобие башмака с тупым тяжелым носком. Длинные пальцы с семью суставами безвольно свисали с подлокотников кресел. На лысых черепах виднелись бугристые наросты, а лица существ, как бы в насмешку над общим уродством, обладали тонкими правильными чертами. Их можно было бы назвать даже красивыми, если бы не единственный глаз, располагавшийся чуть выше переносицы, большой, почти круглый, подернутый мутной пленкой у обоих странных созданий. И хотя они не принадлежали к человеческой расе, киммериец сразу понял, что оба мертвы.
— Демоны! — услышал он рядом испуганный голос Бандероса. — Послушай, Конан, на этом корабле неладно. Здесь все передохли или окаменели, значит, их что-то погубило. Не думаешь, что мы тоже можем накрыться? Я чувствую какую-то слабость…
Киммериец и сам ощущал холодное покалывание в груди и легкий озноб по всему телу, но относил это на счет проклятого яда, снова дающего о себе знать. Однако, глянув на бледного Сантидио и дрожащую рабыню, он решил, что слова желтозубого не лишены оснований. Кто знает, какие силы скрываются в чреве железного корабля и как они действуют на людей.
— Посмотрим, что за той дверью, и будем убираться, — распорядился он и направился к небольшому люку в правой части рубки. Сантидио остался возле мертвецов, заинтересовавшись металлическими колесами и рычагами на покатой панели перед их креслами. Ваная ни на шаг не отходила от своего господина, Бандерос последовал за Конаном.
В тесной комнатке они обнаружили металлическую стойку, в которой были укреплены несколько странного вида жезлов: длиной в два локтя, они имели резные рукояти и оканчивались тремя когтями, похожими на птичьи, сжимавшими желтый кристалл размером с кулак. Рядом стоял железный ящик. Подняв крышку, Конан обнаружил, что тот доверху заполнен желтыми кристаллами.
— Никогда не видел таких камешков, — сказал Бандерос, — может, они и ценные. Прихватим на всякий случай.
Он сунул горсть камней в сумку, притороченную к широкому поясу.
— Палки эти тоже заберем, — решил киммериец, — не возвращаться же без добычи.
Он сунул жезлы под мышку и уже хотел вернуться в рубку, когда оттуда раздался отчаянный крик Ванаи. Мужчины ринулись вперед и увидели рыжую обезьяну: в одной руке монстр держал отчаянно извивающуюся невольницу, другой, как от назойливой мухи, отмахивался от шпаги Сантидио. Бандерос, не раздумывая, вскинул арбалет — стрела впилась в грудь чудовища. Монстр бросил свою добычу и с рычанием закружил по рубке, пытаясь вырвать стрелу. Дон Эсанди вонзил ему в спину шпагу, но клинок тут же переломился. Кордавский бандит, поминая богов и портовых шлюх, крутил рычаг арбалета, натягивая тетиву.
— Бежим! — крикнул Сантидио. — Его не возьмет наше оружие!
— Только не самосек! — рявкнул киммериец, обрушивая на голову чудовища удар меча. Клинок рассек монстра надвое, потоки крови залили пол рубки.
— Откуда он взялся?
Ответа не понадобилось: из люка слева от кресел показалась еще одна обезьяна.
— Надо уносить ноги, — прохрипел Бандерос, — монстры ожили!
Они отступили в коридор, захлопнув за собой люк, и припустили к ведущей наверх шахте. Однако не успели беглецы преодолеть и половину расстояния, как люк, ведущий из рубки, стал медленно открываться. На пороге возник монстр и застыл, вглядываясь красными глазками в полумрак коридора.
— Уходите, — бросил варвар своим спутникам, — я его задержу.
Он передал жезлы Бандеросу и обернулся к чудовищу, выставив перед собой меч. Обезьяна медлила, словно что-то соображая.
— Иди сюда! — крикнул киммериец. — Закусишь собственными кишками!
В руке чудовища появился матово блеснувший шар — обезьяна метнула его в Конана с ловкостью заправского игрока в мяч. Шар летел стремительно, со свистом рассекая воздух, и все же киммериец сумел отбить его мечом. Необычный снаряд взорвался, полыхнув жарким пламенем, множество мелких осколков впились в лицо и грудь варвара. А монстр уже снова размахнулся… Удар клинка, взрыв… Понимая, что, промахнись он на пядь, и следующий снаряд просто снесет ему голову, Конан быстро оглянулся через плечо — коридор был пуст, Ваная, Сантидио и Бандерос уже исчезли в спасительной шахте. Третий снаряд пролетел поверху — варвар успел броситься на пол. С каждым броском обезьяна приближалась, увеличивая
