волшебной сетью, которая опутает ускользающую беглянку. Наброски, портреты получались яркими, но холодными. И на полотне Лола не желала делиться тем огнем, что таился в ней, тек по жилам, дразнил и манил. Огонь. Где он, этот огонь?
Жадно и неустанно искал художник эту жгучую соль. И писал, писал, писал...
Знатоки оценили его нервную стильную живопись. О нем заговорили в богемных кругах. Стало модным ходить к нему в мастерскую. Ему предложили выставиться. Но он, одержимый своей погоней, пренебрег стучащейся в двери славой и отказался. Ему чудилось, что еще немного, и он поймет, поймает дразнящий язычок пламени, пленит свою чаровницу, свою Кармен. Что ему лавры популярности? Он хотел запечатлеть пламя души. Прогнав из своей мастерской докучливых посетителей, он вновь стал вглядываться в ту, которая была его музой и мукой.
Вновь близилось Рождество, и герой решил сам выбрать наряд для своей возлюбленной. Ему доставляло несказанное удовольствие служить красоте своей королевы. Но когда он увидел Лолу в бирюзовом струящемся платье, когда сам перевил ее темные волосы серебристыми сверкающими нитями и уложил в корону, то понял, что она — морская дева, наяда, что жжет таящийся в ней лед, а не пламя. Ему не терпелось запечатлеть это открытие, но... Лола исчезла. Растаяла. Бросила его.
А что же герой? Он зашвырнул в дальний угол кисти, покинул Париж, распрощался с прежней жизнью, вот только никак не мог распрощаться с зияющей сосущей пустотой в душе...
За окном светало, когда Санди закончила читать. Она вышла в свой садик. И, будто обещанием дождя, на нее повеяло влажной свежестью. Цветы пахли сильнее, где-то глухо ворковала горлица, и ее воркование напомнило ей низкий, хрипловатый голос Кармен. Странное утешение коснулось сердца Санди. Как богата жизнь любящего сердца, подумала она, уже не коря себя за то, что так спешила к Филиппу. Она не могла иначе и была рада, что помогла ему. Для него и
вправду началась новая жизнь, так стоит ли обижаться? Возможно, он преодолеет свою скованность, разговорится. Вот только как сложатся у него отношения с Треньяном? От общения с этим тираном на коротких ножках, то и дело поправляющим свою львиную гриву, у кого угодно разовьются комплексы...
Санди сделалось зябко, она присела, натянув на колени ночную рубашку.
Любовная история кузена Элен ее растрогала. Оригинальной она не была, но жизнь и не гонится за оригинальностью, из века в век задавая людям одну и ту же задачу: как поладить друг с другом, как найти общий язык? И люди бьются над ней, и разрешают каждый по-своему.
Что же до Поля Кремера, то, если он будет писать и дальше, вполне может рассчитывать на успех. Он не бездарен, начитан, наблюдателен. В его исповеди много искреннего чувства, тонко подмеченных деталей. И прочитанных книг, разумеется: сердце Поля Кремера говорило вполне литературным языком, и даже порой излишне красиво. Он может, например, попробовать свои силы в мелодраме, в любовном романе. Сейчас именно они пользуются спросом. Одна читательница уже ему благодарна, и не только за то, что помог ей скоротать бессонную ночь.
Невольно Санди задумалась о роковых женщинах. Они сводят мужчин с ума, но сами несчастливы. Сбежала же Лола-Кармен от своего художника, значит, ей было плохо. Да и может ли быть счастлив кинжал, наносящий раны? Санди всегда пыталась их врачевать, и тоже была несчастна. Почему?
Почувствовав, что ноги затекли и замерзли, она распрямилась, потянулась и, почувствовав, что ее клонит в сон, вернулась в спальню, улеглась в постель, укрылась одеялом, пригрелась и заснула.
Ей снился Филипп. Он называл ее своей музой, а Санди танцевала и била в звенящий бубен. Звон становился все громче, громче... Она открыла глаза. Кто-то трезвонил в дверь и, похоже, давно.
Накинув халат, Санди бросилась в прихожую.
— Кто там? — недоуменно спросила она.
— Неужели ты до сих пор дрыхнешь, Ди?!
Филипп? В одно мгновение Санди распахнула дверь. Вот счастье-то! Он шагнул к ней, прижал к себе, стал целовать, и она почувствовала, что и Филипп ужасно соскучился.
— У тебя вчера был расстроенный голос, — говорил он между поцелуями, — мы с тобой так давно не виделись. — Хотя прошла всего неделя, им обоим казалось, что минула вечность: так много произошло событий. — И какая победа, а?
Печали Санди таяли, как тает снег под первыми лучами весеннего солнышка.
— А как же работа с актрисой? — пролепетала она.
— Поработали. Сегодня Роже решил, что будет работать с ней сам. Ключевые моменты мы обсудили все вместе и прекрасно поняли друг друга.
Санди отметила, что Филипп уже называет Треньяна по имени и говорит с нарочитой небрежностью.
Взгляд Филиппа обежал спальню: смятая постель, листки на полу.
— Работала до утра? Ну ты даешь! Трудоголик, что ли? — Его рот растянулся в улыбке, и Санди невольно потянулась к нему.
— Я же говорила, срочная рукопись, — пробормотала она и приникла теплыми нежными губами к его — сухим и жестким.
Филипп подталкивал ее к кровати, торопил с халатом, рубашкой. Санди и сама спешила их снять, думая: почему же я себя мучила? Он так любит меня, так любит...
В любви Филипп был жаден и тороплив. Санди не всегда успевала получить удовольствие, но никогда не ставила этого ему в вину, ей нравилось быть щедрой. Но сегодня волнение, разлука сыграли положительную роль, и они, одновременно застонав, одновременно улыбнулись.
— По-моему, стоит еще поспать, Ди, — деловито предложил Филипп, глядя в ее затуманенные счастливой истомой глаза. — Ты совсем сонная.
— Ты тоже, — ответила она, благодарно прижимаясь к нему.
— Еще бы, я ведь почти не спал сегодня, выехал на рассвете.
Он обнял ее и заснул. Немного погодя сморило и Санди. Ей снилась Кармен с большими черными усами. В конце концов она поняла, что это переодетый Филипп.
Одеваясь, она со смехом рассказывала про усатую Кармен. Полуголый Филипп, опершись на подушку, слушал. Уже томила жара, проникавшая в открытую дверь из садика.
— Может, никуда не пойдем? — спросил он. — У тебя наверняка найдется что-то перекусить. А попозже поедем в какой-нибудь роскошный ресторан праздновать. Согласна?
— Конечно. — Санди отложила платье и накинула халат. — Сейчас посмотрим, чем мы богаты.
Она метнулась в кухню, и Филипп проводил ее снисходительным взглядом. Купить ей, что ли, таблетки для похудания, теперь их рекламируют на каждом шагу...
Хлеб, масло, сыр, джем, кофе, минералку и остатки клубники Санди умудрилась уместить на подносе вместе с чашками, сахарницей, молочником — и отнесла в спальню.
— А выпить за успех?
— Загляни в буфет. Может, там найдется что-нибудь. Я не помню.
Филипп нехотя встал и двинулся к буфету. Санди любовно обняла взглядом его широкие плечи, мускулистую спину, узкий таз — настоящая мужская фигура! И двигается слегка вразвалочку, по- хозяйски.
В буфете нашлась бутылочка любимого Санди розового вина, и, полулежа на широкой кровати, они принялись пировать.
— Чин-чин! — Подняв бокалы, они посмотрели друг на друга. — За наш успех!
Выпив и поставив бокал на поднос, Санди рассмеялась.
— Чего ты? — готовясь тоже улыбнуться, спросил Филипп.
— Я уверена, что месье Треньян с актрисой работают точно так же, как мы с тобой, — со смехом сказала Санди.
Губы Филиппа зло поджались, такого от Санди он не ожидал. Ну и цинизм! Надо же такое сморозить
