НАДО ПОДУМАТЬ!
В некотором крае, в тридевятом экономическом районе, сидел в местном совнархозе некто Семипядев А. А.
Чело высокое, взгляд задумчивый. Женат Двое детишек.
Сидеть — дело нехитрое. Выбрал кресло поудобнее, подушечку подмостил, чтобы заду было помягче, и сиди себе в свое удовольствие по расписанию рабочего дня!
Товарищ Семипядев так и делал: сидел. Он сидит, а дела идут своим ходом. Заводы и фабрики работают, план выполняется, бумаги пишутся, бухгалтерия считает и аккуратно выплачивает заработную плату всем, кому она полагается. В том числе и товарищу Семипядеву.
Так бы оно и шло своим ходом, да уж очень стала досаждать Семипядеву А. А. Местная инициатива.
Дня не пройдет, чтобы в совнархозе кто-нибудь не явился и не внес предложения:
— В нашем тридевятом районе больно глины хороши! Надо бы производство собственных строительных материалов создать!
— Надо бы в устье нашей Тридевятки геологическую партию послать, поступили сведения, что там руда найдена.
— Надо бы автоматизацию основных цехов нашего Тридевятого комбината осуществить. Вот проект!
Надо бы то, надо бы это! Давайте, мол, засучим рукава и возьмемся за дело, как в других совнархозах.
Многое надо, да ведь для того, чтобы это «многое» осуществить и наладить, товарищу Семипядеву А. А. прежде всего надо свой многоуважаемый зад от удобного кресла отодрать, а это дело очень трудное! Оно потому трудное, что от долгого и упорного сидения у товарища Семипядева в одном месте выработался условный рефлекс приклеивания.
Как с утра сядет в кресло — так и приклеится. А в конце рабочего дня сам по себе автоматически отклеивается. Если же товарищу Семипядеву приходилось свое кресло среди бела дня во внеплановом порядке покидать, то процесс отдирания протекал крайне болезненно, с воплями и скрежетом зубовным.
Выслушивает Семипядев Местную инициативу, а сам в уме прикидывает: «С ней только свяжись! Раз по десять на день придется от кресла отдираться, а ведь «он» у меня не казенный!»
Но ведь так прямо об этом посетителю не скажешь. Вот наш герой и придумал формулу (а формула — дело великое!) столь же удобную, как его кресло, и с помощью этой формулы от навязчивых посетителей весьма успешно отбивался.
На все предложения, исходящие от Местной инициативы, товарищ Семипядев А. А. отвечал внушительно и кратко:
— Надо подумать!
Попробуйте на эту формулу возразить!
Сидит перед вами в удобном кресле этакий солидный, ответственный мужчина, чело высокое, взгляд задумчивый, женат, двое детишек, и говорит, что ему надо подумать. Действительно, ведь подумать надо!
Придет Местная инициатива к товарищу Семипядеву через две недели.
— Ну как, подумали?
— Нет еще. Дело ваше непростое. Надо подумать.
— Ну, думайте, думайте!
День за день цепляется, неделя за неделю, месяц за месяц, глядишь — и остыла Местная инициатива, прекратив свое навязчивое неделикатное клокотание.
Так и отводил от себя угрозу товарищ Семипядев в течение довольно длительного времени.
Глядя на него, и другие работники Тридевятого совнархоза усвоили такой же стиль работы. На все запросы и обращения отвечали резиновой формулой:
— Надо подумать!
Даже уборщица тетя Настя и та на просьбы сотрудников принести горячего чаю стала отвечать формулой:
— Надо подумать!
Подумает и принесет… через три часа, чуть тепленького.
Не вся целиком, однако заглохла Местная инициатива в результате применения товарищем Семипядевым его подавительной формулы.
Стали сигналы и жалобы от нее поступать к Высшему начальству.
Прочитало оно письмо и тревожные сообщения из тридевятого района и вызвало Семипядева А. А. для объяснений.
Отодрался он с воплями и скрежетом от своего кресла, собрал чемоданчик и поехал.
Является куда надо.
Ему говорят:
— Объясните, почему вы так нехорошо поступаете с Местной инициативой?
Что-что, а уж давать объяснения товарищ Семипядев умел! Все формулы объяснительные (равно как и подавительные) знал назубок. Как пошел трещать — аж звон идет по кабинету!
Все объяснил и спрашивает:
— Какое же, извиняюсь, будет ваше решение по моему делу?
Смотрят на него — сидит в почтительной позе этакий солидный мужчина, чело высокое, взгляд задумчивый, женат, двое детишек, — и говорят:
— Надо подумать. Вы пока поезжайте к себе домой, в тридевятый район, мы вам сообщим!
Товарищ Семипядев, ног под собой от радости не чуя, шапку в охапку и — в магазин, подарки жене и детям покупать. Накупил полный чемодан и — на вокзал.
Приезжает домой довольный, благостный. Поцеловал жену и детишек, сообщил им, что все, «слава богу, обошлось», и поехал на службу
Только опустился в свое удобное кресло, по которому очень соскучился, только хорошо приклеился, вдруг на столе телефон зазвонил. Междугородная вызывает!
— Аллё! Семипядев слушает!
Так вот, товарищ Семипядев, решено вас от работы в тридевятом экономическом районе освободить как несправившегося.
— Позвольте! Вы же сами сказали — «надо подумать».
Правильно! Вот мы и подумали. Сколько же можно думать!
Кинулся тут Семипядев к местным товарищам:
— Дайте мне новую работу с учетом моих способностей, наклонностей и потребностей. Тем более что я женат, двое детишек.
— Надо подумать!
Думали, думали местные товарищи и решили: учитывая особые свойства многоуважаемого зада т. Семипядева А. А, направить его на работу в местный инкубатор.
Так и сделали.
Сидит теперь Семипядев А. А. в тридевятом инкубаторе, высиживает цыплят.
Но он, конечно, там не как подопытная наседка сидит, а как начальник, так что пока ничего, справляется.
Правда, цыплята у него получаются какие-то квелые, задумчивые.
С чего бы это?
Надо подумать!
