— А сам Билли где?
— Не захотел со мной идти. Говорит, не хочет тебя ни о чем просить.
— Ты бы тоже мог не утруждаться.
— Слушай, я ведь не милостыню прошу. Я возьму деньги в долг, а потом мы с тобой рассчитаемся.
— Ты думаешь, у меня есть пятьсот долларов?
— Если даже нет, тебе нетрудно их раздобыть. Мы тебе поможем.
— То есть если я дам тебе в долг все, что у меня есть, ты потом мне вернешь?
— Ну да, ты же меня знаешь. Мое слово верное.
— А когда?
— В следующем году, когда мы снова сюда приедем.
— Рад был с тобой познакомиться, Фрэнк.
— Парень, ну ты только о себе и думаешь. А ведь у них у всех семьи. Как они обратно домой-то добираться будут?
— Да не дави ты на жалость. У меня тоже семья есть.
— Значит, тебе абсолютно наплевать, что случится со всеми этими людьми?
— Все, Фрэнк, пока.
— Ну ладно, жмот, — сказал Писарро. Он медленно поднялся с кровати. — Подожди, и до тебя еще доберемся.
Писарро прошел мимо Райана и открыл дверь; со спины он выглядел и вовсе жалко: сутулый, в грязных, заношенных чуть ли не до дыр штанах с вечно набитыми какой-то дрянью карманами и растянутой резинкой на поясе.
— Погоди минутку, — окликнул его Райан. — Ты на своем фургоне?
— Я же тебе сказал: фургон накрылся.
— Так ты пешком обратно пойдешь?
— Нет, черт возьми, такси вызову.
На мгновение Райан задумался, глядя на Писарро, придерживающего открытую дверь, но только на мгновение.
— Ладно, Фрэнк, пока, — сказал он.
Писарро заметил «мустанг», припаркованный перед офисом. Он увидел машину, когда проходил мимо, и что-то показалось ему в ней знакомым. Конечно, темно-зеленый «мустанг» — не такая уж редкость, но эту машину он где-то уже видел. Фрэнк дошел до поворота с шоссе на «Бэй Виста», нырнул под придорожные деревья и через минуту вырулил оттуда на своем ржавом, но вполне еще работоспособном фургоне. Он гнал свою развалюху в сторону Женева-Бич с максимальной скоростью, на которую было способно это корыто. Подгоняла его мысль об одном очень важном деле, но увы: когда он добрался до города, все бары и торгующие алкоголем магазины были уже закрыты. Казалось, весь город заперся на ночь. Чертов Райан, все из-за него.
Прождав Райана попусту и к тому же не отыскав у него в комнате выпивки, Писарро надеялся успеть купить бутылку текилы или джина. Или хотя бы бутылку красного. Если он купит вина, пара баксов еще останется. Сейчас у него всего четыре доллара и шестьдесят центов из той сотни, что выделил ему Райан. Нет, Райан и впрямь оборзел. Конечно, Фрэнк сидел тогда в фургоне, но, черт возьми, это же его фургон, и кто-то должен был сидеть за рулем. Надо было сразу тогда съехать с обочины, остановить машину и разобраться с ним, чтобы не зарывался. «Эй, парень, ты что, охренел? Где моя доля? Вот эта вонючая сотня долларов — и есть моя доля?» Раскроить ему рожу, чтобы надолго запомнил. То, что он с Камачо расправился, еще ничего не значит: один раз повезло, а в другой раз может и не повезти.
Райан ему сразу не понравился. Еще на той заправке в Сан-Антонио: Райан стоял там с рюкзаком за плечами, надеясь уехать автостопом. Он стоял, руки в боки, и разглядывал их, когда они подъехали — автобус, фургон и две легковые машины, все с сезонными рабочими. Потом он поговорил с Камачо и залез в автобус на водительское место. Уже тогда Фрэнк Писарро отнесся к нему с неприязнью. Эта неприязнь только усилилась, когда Райан начал улаживать проблемы с владельцами магазинов, не желавшими обслуживать их ораву; он уговорил их отпускать продукты оптом, чтобы можно было понаделать сэндвичей. И в том оклахомском городке, где Райан договорился с хозяином бензоколонки, чтобы тот открыл для них полуразвалившийся душевой павильон и пустил воду, позволив воспользоваться такой неслыханной роскошью всей бригаде. После чего он вообще вообразил себя пупом земли. А уж когда он начал клеиться к Марлен Десеа и уговорил ее перебраться к нему в автобус, Фрэнк Писарро вообще поимел на него зуб. Когда после этого кто-то из девчонок спросил: «Фрэнк, можно я покатаюсь вместе с тобой?», он отшил ее, и больше никто с ним не ездил.
Камачо был прав, когда говорил, что Райан не собирается всерьез работать на уборке огурцов, а только хочет оказаться поближе к Детройту. Он добился того, чего хотел, и теперь его с ними больше ничего не связывало — даже на Марлен Десеа ему было наплевать. Он от нее свое получил. Он вообще использовал всех и вся, что попадалось ему по дороге. Использовал он фургон Фрэнка? Да, ездил на нем. Использовал Билли Руиса? Конечно: срубил с его помощью бабок. Он использовал их обоих, и вообще поступал так со всеми, а получив то, что хотел, — просто сваливал. Такой вот тип.
Миновав Женева-Бич, Писарро поехал дальше на юг, а потом свернул с шоссе на грунтовую дорогу, ведущую через огуречные поля к лагерю сезонных рабочих.
Чертовы огурцы! Стоят уже поперек горла. Он может собрать этих вонючих огурцов в десять раз больше, чем сопляки из Сагино и Бэй-Сити, но если хозяева хотят, чтобы на них сопляки горбатились, это их дело. А его-то за что выперли? Ну да, с субботы выпивал лишку, спустил почти сто баксов, но ведь не один пил — и других угощал. Как ни крути, сотня была, да сплыла, а Камачо он должен четыреста пятьдесят, притом что работы у него нет, а до Сан-Антонио тысяча шестьсот семьдесят миль.
Но Райан не уехал. Так что, парень, Райан у тебя на крючке. Надо только придумать, как ему все сказать, не получив при этом зубодробительный удар в челюсть. Например, вот так:
— Привет, Джек. Помнишь ту коробку из-под пива? Ту самую, с кошельками. Ты еще велел мне выкинуть ее на помойку. Так вот, никуда я ее не выкидывал, не такой я дурак, а спрятал в одном надежном месте. Да еще и имя твое на ней написал.
Главная проблема — сказать это Райану так, чтобы он ясно понял: единственный для него вариант — эту коробку выкупить.
— Короче, старик, давай договоримся. Сколько ты мне за нее дашь? А то, не дай бог, найдет ее кто- нибудь вместе с кошельками и твоим именем.
Этот момент будет самым трудным. Сукин сын наверняка будет угрожать и вообще черт знает что может натворить. А ты ему быстренько скажи:
— Только учти: если со мной что-нибудь случится, один мой приятель — ты его не знаешь — отнесет эту коробку в полицию. Что ты на это скажешь?
А потом сказать, сколько с него за коробку причитается. Пятьсот долларов в самый раз. Нет, лучше шестьсот. У него, конечно, таких денег нет, но пускай пораскинет мозгами, где их добыть.
Вообще-то Фрэнк собирался наехать на Райана с этим требованием уже сегодня. Для начала сочинил эту историю с автобусом, чтобы посмотреть, не удастся ли выудить хоть какие-то деньги без особых усилий и без риска. А потом хотел выложить главный козырь — коробку из-под пива, но почему-то скис, не смог завести разговор на эту тему.
Может, лучше написать? Расписать все подробно и подсунуть листок под дверь. Но в любом случае рано или поздно придется встретиться с Райаном, а иначе как же получить деньги? Черт возьми, ну почему все так трудно?
Фрэнк Писарро и сам не понял, что именно навело его на нужные воспоминания, но факт оставался фактом: он вдруг сообразил, чья машина стоит перед мотелем. Ну конечно, именно эта машина с девчонкой за рулем проезжала не раз мимо лагеря, прямо здесь, возле сарая, у которого он сейчас остановился. Он вспомнил и темно-зеленый «мустанг», и то, что на нем ездит подружка мистера Ритчи. Спутать эту машину с другой он не мог: чего стоят хотя бы вмятины на решетке радиатора! Именно эта тачка со смятым радиатором и стоит сейчас перед мотелем, где живет Джек Райан.
