выдумываю характеры, а там уж сюжет сам собой закрутится. – Он видел, как закивал Томми. – Как бы там ни было, возвращаясь к задумке насчет службы знакомств, я нашел у себя в почтовом ящике листовку – нечто вроде обращения к жильцу.
– Ты проглядываешь всю эту муру?
– Мне нравится вскрывать конверты. Листовка приглашала наведаться, чтобы сообщить свои данные и какие женщины тебе нравятся, или же просто позвонить. Последнее я и сделал.
– А-а, девочки по вызову с сопровождающими. Я тоже сопровождал таких для Момо.
– Томми, это не проститутки, все честь по чести и совершенно законно. Они подбирают тебе пару и сводят желающих.
– Я думал, ты все еще якшаешься с этой девкой со студии – Шарон – как ее там?
– Карен Флорес. Она вышла замуж за писателя.
– Шутишь!
– Сценарист недоделанный. Знаешь, эти парни по большей части и запятых-то расставить не умеют. Приходится переписывать чуть ли не половину из всего дерьма, что они катают.
– Карен наподдала тебя, и ты связался со службой знакомств?
– Я ищу персонаж, Томми, ищу характер для кинокартины. Мне надо услышать, как будет разговаривать девушка из службы знакомств. Про ту, что мне ответила, я, как только услышал ее голос, этот ее первый неторопливый, с растяжкой вопрос, сразу подумал: может пригодиться. Я записал ее на магнитофон.
Томми опять закивал.
– Хорошо, ну а если ты все это напридумаешь, заявишься в «Тауэр», а твоей драгоценной Элейн это не понравится?
– Найду другую студию. «Тауэр» я предоставляю, так сказать, лишь право «первой ночи». Если же они завернут это, у меня будут развязаны руки, только и всего.
– Ну а если и дальше все будут это заворачивать?
– Куда ты клонишь?
– Ты всегда галстук носишь?
Чили на секунду опешил. Затем ответил:
– Всегда, если приходит охота. – Прижав подбородок, он кинул взгляд на свой галстук – темно-синий в мелкую красную крапинку. Галстук отлично сочетался с синим летним костюмом и светло-голубой рубашкой. – И что в этом плохого?
На Томми Афене была футболка с монограммой, а поверх – какая-то неглаженая спецовка, ноги обтягивали линялые «Левайс», а под ними дутые кроссовки «Найк». Чили бросились в глаза эти кроссовки, когда Томми только появился с двадцатиминутным опозданием и шел к его столику. Сейчас он поднял руки, демонстрируя себя и свои подтяжки – единственное доказательство его возраста.
– Вот как надо одеваться в этом городе, если подвизаешься в кино или индустрии развлечений.
– Или если вкалываешь чернорабочим, – заметил Чили.
– Разница невелика. И там, и там одеваешься не для публики, не для того, чтобы производить впечатление. Наплевать, как ты выглядишь, твой талант говорит сам за себя, ну а если существует сомнение… – Томми дернул подбородком в сторону своей машины, припаркованной у обочины возле «форда»-пикап. – Ты подкатываешь в своем зашибенном «роллсе», и тачка эта показывает, кто ты есть, черт их всех дери. Ты на чем теперь ездишь?
– На «мерседесе». Сейчас деньги появились.
– Новый?
– Семьдесят восьмой. С откидывающимся верхом.
– Сойдет. А живешь где?
– Розвуд.
– Никогда не слышал о такой улице.
– Дом в испанском стиле. Только его не видно за густой живой изгородью.
– В Беверли-Хиллс?
– В Лос-Анджелесе.
– Индекс?
– Девять – два нуля – сорок восемь. В двух кварталах от Чейзен.
– Значит, пригород Лос-Анджелеса, но район хороший. Практически это Беверли-Хиллс. Я о чем толкую… Об имидже. Бывало, я и костюм носил, и галстук. – Томми сделал паузу. – Мы ведь в одной упряжке, верно? Строго говоря, в одной индустрии развлечений. Так?
Насчет Томми Чили был не слишком уверен, но кивнул.
– Стало быть, это касается нас обоих. Я
– И надевают рубашки, как облачение у священника, – сказал Чили.
Томми словно бы согласился с ним.
