дорогое украшение.
Анни вынула серьги и примерила их. Они оказались довольно тяжелыми, но ей понравилось, как они смотрелись на ней. Она подняла волосы кверху, соорудив подобие высокой прически, и представила себя вместе с Заком на светском приеме.
Какие глупые фантазии! — подумала она с усмешкой. Пока что они даже вскользь не касались темы будущих отношений. Она положила серьги на место, причесалась и, чуть робея, вышла в гостиную.
— Вы, должно быть, и есть та самая Анни, — раздался чей-то голос у нее за спиной.
Она чуть не подпрыгнула от неожиданности, резко обернулась и увидела перед собой пожилого мужчину, который удивленно таращил на нее глаза.
— Да, я Анни. А вы — отец Зака?
При этом она отметила про себя, что отец и сын совсем не похожи друг на друга.
— Ага. Можете называть меня Джордж. Хотите пиццы?
Анни покачала головой.
— Нет, спасибо. А почему вы сказали мне, что Зак болен?
— Так оно и есть.
— Но мне показалось, что он вполне здоров.
Старик постучал себя пальцем по лбу.
— Вся его болезнь — здесь.
— Это вы о чем?
— А о том, что он был разбит, расстроен, измучен.
— По телефону вы мне говорили совсем другое.
В это время они оба услышали, как Зак что-то напевает в холле. Джордж хитро поглядел на Анни.
— Кажется, его здоровье пошло на поправку с момента вашего приезда. Поэтому вы, надеюсь, простите меня за то, что я вас сюда вытащил.
Анни смутилась. Скорее всего, он понимает, каким образом она «вылечила» Зака.
— А знаете, — неожиданно для самой себя вдруг сказала она. — Я, пожалуй, перекушу. Слышала, что у вас есть пицца.
— Мое любимое блюдо. Пойдемте в кухню. Я разогрею.
Анни села за большой стол, и вскоре перед ней уже стояла тарелка с огромной пиццей и стакан с минеральной водой.
— Я бы предложил вам другие напитки, но у Зака только пиво и отвратительный растворимый кофе. С выпивкой я завязал, а этот мерзкий кофе в рот не возьму даже под страхом смерти.
Анни улыбнулась и принялась за еду. Джордж с интересом наблюдал за ней.
— Вы совсем не такая, как я представлял себе, — заметил он.
— Я не похожа на ту женщину, на которой Зак хотел жениться?
— И слава Богу, что не женился, — вдруг взорвался отец. — Монстр, а не баба.
Анни еле удержалась, чтобы не расхохотаться. Какое-то время оба молчали.
— Я хотел, чтобы у моего сына была такая же женщина, как у меня когда-то. И оказалось, что мечта моя сбылась, — сказал старик. — Вы удивительно похожи на мою Каталину.
Анни вспомнила, как Зак, сидя с Мэри у пруда, рассказывал ей о матери, говорил о том, что не верит, будто она его бросила. Насколько ей помнится, отец чуть ли не выгнал ее. Теперь же он говорит о ней с такой нежностью.
— А чем я вам напоминаю ее? — робко спросила Анни.
— У вас такие же роскошные черные волосы. Правда, вы выше ростом. Кэти была такой красавицей! Ну, вы тоже очень хороши собой. Зак, наверное, говорил вам об этом. Она была ласковая и добрая, и одновременно очень гордая. А как она любила своего сынка, Зака…
Джордж вдруг часто-часто заморгал глазами.
— Ах ты Господи, — сказал он, вставая из-за стола. — Я тут совсем вас заговорил. Пожалуй, пойду к себе. Кому интересно слушать болтовню старика?
Он подошел к двери и обернулся.
— Хочу извиниться за то, что схитрил и выманил вас сюда. Надеюсь, вы не жалеете?..
Старик исчез, и Анни стала убирать со стола. Вошел Зак, гладко выбритый, причесанный, одетый в элегантный светло-серый костюм. У Анни даже дыхание перехватило, когда она увидела его. Как он красив! Неужели этот мужчина принадлежит ей?
— Ты перекусила?
— Немного. Я и не была голодна.
Он улыбнулся ей и взглянул на часы.
— Мне пора. К сожалению.
— Я тоже поеду. Мэри и отец уже заждались меня.
Анни почувствовала себя неловко. Зак словно понял это — он подошел к ней, обнял и поцеловал.
— Как только я освобожусь, я тебе должен буду кое-что сказать, — пообещал он.
— Желаю тебе удачи, Зак.
Они вышли на улицу. Зак проводил ее до машины. Он выглядел очень серьезным, видимо, дела ему предстояли нешуточные. Анни вдруг стало грустно и тяжело на душе, в голову полезли дурацкие мысли: а вдруг они больше не встретятся с Заком? Но она отогнала их — не дай Бог накликать беду. Она будет ждать его и верить, что им суждено быть вместе.
Отъезжая от его дома, Анни смотрела на Зака в зеркало заднего вида, пока не повернула за угол. У нее было такое чувство, что она навеки оставила здесь свое сердце.
Когда Анни добралась до дому, уже стемнело. Джерт и Трэвис играли в карты на кухне. Поздоровавшись, она поспешила к холодильнику за водой. Ее мучила жажда.
— Мэри хорошо себя вела? — поинтересовалась она.
— Конечно. Разве бывает по-другому? — кивнула ей Джерт.
Анни улыбнулась.
— Ну, спасибо вам, что присмотрели за ней. Где она?
— Спит уже, наверное, я почитала ей на ночь сказку. В общем, все в порядке.
— Как я вам благодарна, Джерт. — Анни обняла ее. — Вас сам Бог послал нам.
— Я всегда рада помочь. — Джерт отложила карты. — Но придется вас огорчить — моя командировка закончилась и пора возвращаться на работу в больницу.
— Что? — поразился Трэвис. — Зачем тебе это нужно, женщина?
Анни с удивлением взглянула на отца — он, похоже, совсем не хочет, чтобы Джерт уходила от них. Сам чуть не выгнал ее в первый день, а теперь и минуты без нее обойтись не может. Ну и ну!
— Да мне и самой не очень-то хочется, но я должна. Надо же на что-то жить. Кроме того, в больнице я имею множество всяких льгот.
— Разве к тебе здесь плохо относятся? — спросил Трэвис, помрачнев.
— Я совсем не это имею в виду. И ты прекрасно все понимаешь, Трэвис.
Анни с улыбкой посмотрела на отца. Ну надо же, как он разволновался из-за того, что медсестра должна вернуться на работу! Анни подошла к нему и села рядом.
— Папа, если Джерт нужно уехать, нельзя задерживать ее. Мы должны быть счастливы, что она так долго оставалась тут.
— Еще чего! Она на меня все время ворчала.
— Это я на тебя ворчала? — возмутилась Джерт.
— Вот видишь? Она все время гоняет меня, заставляет пить всякую гадость. Чего я только ни делал, чтобы угодить ей! Никакой благодарности!
Анни еле сдерживала улыбку. Было совершенно очевидно — Трэвис изо всех сил старается удержать свою сиделку.
— Я буду навещать тебя, старина, — пообещала Джерт. — И тебе по-прежнему придется выполнять мои указания.
Трэвис встал и заковылял к двери. Но уже на пороге оглянулся и заявил:
