– Большого Сида? – Он едва заметно улыбнулся, взгляд его чуть затуманился. – Нет, я из другого племени. А вас что сюда привело?
– Кино, – ответил Чили.
– Ах да, конечно кино…
Ронни уже тоже опустился в кресло и сидел, перекинув одну ногу через подлокотник, покачивая ею в такт покачиваниям головы, как будто к какому плейеру подключился.
– Это мой компаньон Чили Палмер, – заявил Гарри из-за их спин. – Он будет работать со мной.
Все инструкции к черту…
Лимузинщики кивнули и получили в ответ кивок Чили.
– Я хочу сразу же разобраться с возникшим недоразумением… – затрещал Гарри и объяснил что, несмотря на слухи, которые, возможно, до них дошли, инвестиция в «Уродцев» так же надежна в финансовом плане, как и на день подписания договора об их участии.
– Гарри, ты что, речь произносишь? – удивился Ронни, подняв глаза к потолку. – Я тебя как бы, мать твою, слышу, но где ты, мужик?
– Да, мне очень хочется узнать, – тихо сказал Кэтлетт, глядя на Чили, – где он был.
– Да, – подтвердил Ронни. – Ты где был? Всего раз за три месяца позвонил.
Гарри вышел из-за их спин, встал рядом со столом спиной к окну и растолковал, что сам он искал места для съемок, а также вел переговоры с актерами в Нью-Йорке, тогда как его секретарша, не сообщив ничего, ушла работать к агенту – да и как, ради всего святого, можно работать, если работница, которой ты доверяешь, уходит, не сказав ни слова?
Чили слушал и не верил собственным ушам.
– Мы найдем тебе девку, Гарри, – щедро пообещал Ронни. – Ты предпочитаешь с большими сиськами – или чтобы печатать умела?
Чили перевел взгляд с дурака Ронни на пижона Бо. Тот сидел с абсолютно невозмутимым видом, сложив желтовато-коричневые ладони домиком, цветным окном которого был перстень с рубином.
– Во-первых, – сказал Гарри, – я хотел вам сообщить, что начало съемок «Уродцев» на несколько месяцев переносится. Мы надеемся приступить производству в конце года… Если, конечно, непредвиденные обстоятельства не вынудят нас перенести съемки на следующую весну.
Чили заметил, что качающаяся на подлокотнике нога Ронни замерла.
– Что ты такое несешь, Гарри?
– Мы перенесли дату начала съемок, вот и все.
– Да, но почему? Следующая весна наступит чуть ли не через год!
– Нам нужно время на подготовку.
– Эй, Гарри! – воскликнул Ронни. – Что за пурга? У нас же договор подписан, мужик.
Чили, подняв руку, перебил Гарри на полуслове:
– Подожди минуту, о'кей? Мы вот что хотим сказать… Гарри, ты ведь снимешь этот фильм, да? Я имею в виду «Уродцев».
– Конечно, – несколько удивленно произнес Гарри.
– Скажи ему.
– Уже сказал.
– Повтори.
– «Уродцев» мы обязательно снимем, – повторил Гарри, чуть помедлил и добавил: – Но сейчас я должен осуществить другой проект. Обещал этому парню много лет назад.
«А может, ему зубы выбить, тогда он заткнется?» – подумал Чили. Заманчивая идея.
Он видел, как Кэтлетт наблюдает за ним поверх кончиков пальцев, как Ронни играет своими очками, а Гарри поет, что проект, мол, уже готов к запуску, на его осуществление много времени не потребуется и «Уродцев» он снимет, как только закончит эту работу.
Наступила тишина, потом Ронни вдруг резко выпрямился в кресле.
– А я думаю, случилось вот что, – жестко парировал он. – Ты вложил наши деньги в какое-то дело и облажался. Пытаешься выиграть время? Гарри, я хочу видеть твои бухгалтерские книги. Покажи мне, где написано черным по белому, куда ты дел нашу двоечку с пятью нулями. Я хочу взглянуть на твои бухгалтерские книги и банковские отчеты.
– Эй, Ронни, посмотри на меня, – велел Чили этому богатенькому паскуднику.
Фраза застигла Ронни врасплох, и он покорно воззрился на Чили. Как и Бо Кэтлетт.
– Тебе принадлежит часть фильма, Ронни. И ничего больше. Гарри – не твоя собственность, и ты не можешь заставить его показать тебе то, что является частью его бизнеса. Понимаешь, о чем я говорю? Гарри сказал, что сначала мы снимаем другое кино, а потом уже сделаем «Уродцев». Именно так все и будет.
– Слушай, извини конечно, – сказал Ронни, – но кто ты такой, мать твою?
– Я тот, кто говорит тебе, как обстоят дела – неужели так сложно догадаться?
Чили увидел, как Ронни повернулся к Кэтлетту, который ни единым мускулом не шевельнул.
