Студия была набита битком. Всего присутствовало более сотни человек. Те, кто имел отношение к Ювеналию, — Линн Фолкнер, Билл Хилл, Антуанетта Бейкер, врач из детской больницы, где до сих пор находился под наблюдением Ричи и, как надеялась Антуанетта, смотрел в это время телевизор, Кэти Ворсингтон, отец Диллон, теолог из Детройтского университета, доктор наук Каплан, автор книги «Психоанализ: обман или лечение», — сидели в первом ряду. Двадцать семь молодых людей из Общества Святого Духа, в белых рубашках, но без нарукавных повязок, отец Нестор, сидевший в последнем ряду, сорок прихожан церкви Святого Джованни Боско и, наконец, фанаты передачи «В гостях у Говарда Харта» толпились на заднем плане.
Говард Харт сидел за гигантским письменным столом, у него за спиной якобы громоздились книжные полки. На нем был двубортный шелковый костюм и широкий галстук, слабо затянутый треугольным узлом.
Национальная телезвезда вела себя непринужденно, то и дело почесывая нос и поправляя парик.
— …В то время как мы пытаемся примирить мистические притязания нашего гостя с метафизической реальностью… — произнес он с улыбкой.
Психиатр Каплан пробормотал себе под нос:
— Он даже не осознает, какую бредятину порет…
— Ему, похоже, невдомек, как надо улыбаться в прямом эфире, — заметил Билл Хилл. — Рот до ушей, и все время скалится…
— Это у него ухмылка такая, кривая усмешка… — сказала Линн. — Тот еще перец!
— Мне сообщили, — продолжал Говард Харт, — что число откликов на эту передачу перекроет те, которые мы получили, когда сын знаменитого певца… — Харт ехидно усмехнулся, — демонстративно покинул студию во время нашей передачи, состоявшейся пару недель назад. — Харт выдержал паузу. — А теперь, если у вас есть вопросы к нашему гостю, дозванивайтесь до нас. Если у вас есть критические замечания, пожалуйста, изложите их. Я полагаю, наш гость не останется безучастным, что вызовет оживленную полемику. Я задействовал дюжину дополнительных телефонных операторов, и я уверен, мои преданные телезрители… — Харт оскалился, — не дадут мне ударить в грязь лицом. Итак, прямо сейчас встречайте нашего гостя!
Режиссер в наушниках, стоявший между двумя телекамерами в середине студии, повернулся лицом к аплодирующей публике. Аплодисменты усилились, когда появился Ювеналий, пожал Говарду Харту руку, которую тот протянул через свой гигантский стол, и опустился в крутящееся кресло — диковинную раковину из пластика на хромированных ножках.
— Боже, он выглядит так, будто его доставили сюда прямо из больницы, — заметил Билл Хилл.
— А на самом деле из центра, — пояснила Линн. — Прямо из гардеробной.
Костюм из льняной ткани в полоску висел на Ювеналии как на вешалке.
— Я уговаривала его купить новый костюм, но ему нравится этот.
Говард Харт пристально смотрел на Ювеналия и молчал — пауза затягивалась.
Наконец он сказал:
— Вы — Чарли Лоусон, но, как правило, вас называют — думаю, любовно — просто Юви. Но я намерен быть беспристрастным и буду именовать вас Ювеналием. Не возражаете?
— Намерен быть беспристрастным, — усмехнулась Линн. — Помолчал бы лучше! — Через секунду, взглянув на Ювеналия, она изменила свой настрой: — Посмотри на него, Билл. Разве он не обаятельный?
Говард Харт продолжал вещать:
— Сначала я хотел бы, чтобы вы рассказали о появлении у вас стигматов своими словами, а именно: что это такое — стигматы, и один из наших спонсоров интересуется, как вы это делаете.
— Как вы это делаете, видите ли! — всплеснула руками Линн. — Этот аферист диктует Ювеналию, что говорить…
— Не нервничай! — сказал Билл Хилл.
— Я ничего не делаю, — пожал плечами Ювеналий. — Все происходит само собой. Хочу добавить, что я не считаю появление стигматов мистикой, равно как и метафизикой. Поясните, что вы имели в виду, когда упомянули об этих категориях идеалистического мировоззрения.
— Вы верите в Бога? — спросил Говард Харт, игнорируя вопрос Ювеналия.
— Да.
— Вы верите в чудеса?
Ювеналию ничего другого не оставалось, как дать утвердительный ответ.
— Да, — кивнул он.
— Вы были одним из францисканцев, которые образуют особенный… мистического мировоззрения орден, не так ли?
— Я был монахом-францисканцем и скажу вам, никакой склонности к мистицизму среди своих собратьев не заметил.
— Скажите, вы человек впечатлительный, поддающийся внушению, возможно, несколько наивный?
— Возможно, да, — ответил Ювеналий.
— В таком случае ваши пять кровоточащих ран, скорее всего, не чудесное воспроизведение ран Иисуса Христа, а, пожалуй, результат вашего самовнушения.
— Скорее всего, — вздохнул Ювеналий.
— Внушая что-либо самому себе, вы, должно быть, крепко зажмуриваете глаза либо концентрируете свое внимание на распятии или же задерживаете дыхание?
— Я не делаю ничего подобного.
— Вы произносите молитву, типа: «Господи, ниспошли мне этот дар, пусть все увидят, что я, как святой Иосиф, чудотворец прямо из Средних веков?» — Говард Харт помолчал. — Так?
— Вы можете повторить ваш вопрос?
Линн засмеялась.
— Как вы думаете, почему Бог избрал вас, наделив этим… поразительным даром? Что в вас такого особенного?
— Я не знаю, почему Он это сделал.
— Итак, вы скромный человек, — сказал Говард Харт и улыбнулся в камеру. — Скромность — это часть вашего имиджа, да? Позвольте мне задать вам вопрос. Почему вы пришли ко мне на передачу?
Ювеналий помедлил с ответом.
— Потому что вы пригласили меня, — сказал он погодя. — Я решил воспользоваться этой возможностью… Ну, я подумал, ничего постыдного в том, что у меня этот дар, нет, как мне…
— Минуту, — прервал его Говард Харт. — Всего одну-единственную минуту! Это я вас пригласил? У меня сложилось впечатление, что ваш менеджер пришел ко мне…
— У меня нет никакого менеджера, — заявил Ювеналий.
— Ваш менеджер пришел ко мне и предложил подписать контракт, в котором говорилось о том, что вы, так называемый слуга Господа, самопроизвольное орудие Его милости, появитесь на этом шоу, не иначе как за… — Говард Харт смотрел прямо в телекамеру, — один миллион долларов.
— Мне должны заплатить за участие в передаче? — произнес Ювеналий с расстановкой.
— Разве вы не подписывали контракт?
— Я что-то подписывал, но не знаю, что это было.
— Вы не читали текст?
— Я лишь мельком взглянул на него.
— Итак, вы утверждаете, что ничего не знаете о гонораре в миллион долларов? Хотите, чтобы люди поверили, будто вы появились здесь в качестве благодетеля? — Ехидная улыбка Говарда Харта сменилась громким смехом. — После подобного заявления придется кое-что уточнить, — сказал он, глядя прямо в камеру.
— Ты — сукин сын, — сказала Линн.
