– Он сырой, холодный...
– Да, сегодня в нем малость холодновато. Так включите отопление, разожгите в зале камин. Это ж какой камин, в нем танцевать можно. '.
– Все равно здесь холодно, если не в буквальном смысле, то в переносном, – сказал Гарри. – Вся эта старая мебель... Мне нужна кровать, удобное кресло. И лампы – здесь очень темно.
– Ну и оборудуйте все по своему вкусу, – предложил Роберт. – А с кухней и вообще делать ничего не надо, большая и уютная. Холодильник я набил, так что запасов на какое-то время хватит. – Он немного помедлил. – Ну и если вам нравится, как я готовлю, то и эта проблема отпадает.
Роберт ждал какого-нибудь отзыва на свое кулинарное творение, первый обед Гарри, состоявший из тушеных макарон, обильно приправленных беконом и густыми жирными сливками.
– Я забыл сообщить вам, – Гарри смущенно прижал руку к груди, – что у меня ущемление грыжи. От этого сильная изжога, и приходится соблюдать диету. Нельзя ничего острого. Ну а так – да, макароны были великолепны.
Гарри снова отвернулся к парапету.
– А Джойс умеет готовить? – спросил Роберт.
– Да, нормально. Безо всяких изысканностей.
– Может, потому-то вам и не терпится ее увидеть. Гарри смотрел на залив, на лодки у пристани, на Рапалло с иглами церковных шпилей.
– Знать бы, следили за ней или нет, – сказал он, не оборачиваясь. – Это вполне возможно, но все-таки – да или нет? У Зипа в Италии наверняка есть друзья, к которым он может обратиться за помощью. Возможно, сам он и не здесь, но узнал, что Джойс летит, позвонил кому-нибудь из них и попросил проследить за ней от аэропорта. Так следят за ней или нет? Прилетел ли Зип? Если бы знать... Сорок семь лет составлять планы, работать, мечтать о том, как приеду сюда, а в результате – вот такое. И я должен еще в две минуты что-то решить. Вы понимаете, что я имею в виду? – повернулся он к Роберту Джи.
– Вы не хотите ничего предпринимать, пока не поймете окончательно, нравится ли вам здесь? – спросил Роберт. Несколько секунд Гарри молча смотрел на него.
– Да, нечто в этом роде.
– Вы знаете, о чем я вас сейчас спрошу, – сказал Рэйлен. Он сидел в «Гран-кафе», под тентом, в пятом от улицы ряду; одетая в темно-синее шерстяное пальто Джойс пила кофе, не снимая бежевых перчаток.
– Я все еще не знаю, где сейчас Гарри, – сказала она. – Даже не уверена, здесь ли он.
– Но вы ожидаете от него известий.
Джойс призналась, что не уверена даже в этом, и поинтересовалась, каким образом Рэйлен догадался приехать в Рапалло. Услышав: «Вы можете не поверить, но однажды Гарри рассказал мне историю...», она не стала слушать дальше:
– ...историю, которую он никогда и никому прежде не рассказывал. Тогда все понятно.
Рэйлен ждал заказанный кофе, потирая закоченевшие руки. Он спросил Джойс, не кажется ли ей, что сейчас на улице не пятьдесят восемь градусов по Фаренгейту, а меньше. Затем сказал ей, что здесь пользуются шкалой Цельсия, и сообщил, что перейти от Цельсия к Фаренгейту очень просто – умножить на один и восемь сотых и прибавить тридцать два.
– Вы так и будете говорить о погоде? – поинтересовалась Джойс.
Рэйлен взял со столика свой путеводитель, раскрыл его и зачитал пассаж о том, что «в любое время года Рапалло может предоставить своим гостям как великолепные окрестности, так и разнообразные развлечения для активного отдыха». Затем он спросил, что, по ее Мнению, обозначают в этом контексте слова «разнообразные развлечения».
Джойс пожала плечами.
Тогда он продемонстрировал ей фотографию нового зала и надпись под ней, гласившую: «рассчитана на триста сорок мест».
Джойс не улыбнулась.
Тогда Рэйлен закрыл путеводитель, положил его на столик и сказал:
– Я хочу поговорить с Гарри, убедить его. Он должен вернуться для своего же собственного блага.
– Он не вернется, – покачала головой Джойс. – Он не хочет садиться в тюрьму.
– А умереть от пули – это его больше устроит?
– Вы что, настолько любите свою работу? – спросила Джойс. – Вы готовы его пристрелить?
– Очень не хотелось бы сообщать вам такие печальные новости, – вздохнул Рэйлен и рассказал ей про Томми Бакса, или Зипа, с напарником, прилетевших в Милан тем же маршрутом, что и она.
Джойс съежилась. Целую минуту она молчала и остановившимися глазами смотрела на улицу, а затем перевела взгляд на Рэйлена и спросила, уверен ли он, что они здесь.
– Почти уверен, – ответил Рэйлен. – Очень жаль, что вы не знаете, где сейчас Гарри, – добавил он, внимательно следя за реакцией Джойс.
Джойс не ответила, ее внимание привлек неожиданный шум. Остановившийся посреди улицы «мерседес» перекрыл движение, задержанные им машины неистово гудели.
– Даже и не знаю, – сказал, поглядев на это представление, Рэйлен, – от чего больше шума – от любви здешних водителей к звуковым сигналам или от этих шныряющих мотороллеров. Господи, как же они трещат.
Теперь на сцене появился еще один персонаж – мальчик лет двенадцати. Выйдя из-за кустов и пальм, отделявших улицу от набережной, он подобрался к «мерседесу», присел на корточки и чиркнул спичкой. Затем он поднес спичку к чему-то зажатому в кулаке, бросил это «что-то» на багажник машины и со всех ног бросился прочь; какофония автомобильных гудков дополнилась громким треском рвущихся петард, напомнившим Рэйлену звуки стрельбы из малокалиберного оружия.
– Я читал в путеводителе, – сказал он, – как здесь любят фейерверки, даже организуют, как они их называют, пиротехнические соревнования между клубами микрорайонов – кто устроит лучший фейерверк на набережной. Вы можете себе такое представить?
Джойс не ответила, и Рэйлен снова оглянулся. Теперь задняя дверь «мерседеса» со стороны кафе была открыта, из нее вылезал на мостовую молодой парень в кожаной куртке. «Мерседес» упорно не двигался, другие машины столь же упорно гудели. Сопровождаемый этим гвалтом парень пересек улицу по направлению к кафе.
– Я думал, он погонится за мальчишкой, – сказал Рэйлен. – А вы?
Теперь на мостовую вышел и водитель «мерседеса», плотного сложения человек в белой рубашке. Он сделал несколько шагов назад; негодующие гудки начали почему-то затихать, а потом и совсем смолкли.
Тем временем молодой парень вошел в кафе; он стоял посреди прохода и смотрел в направлении столика Джойс. Длинная, почти по бедра кожаная куртка парня была застегнута до самого верха, под ней угадывались мощные, мускулистые плечи. Не спуская с Джойс глаз, парень пробирался все ближе и ближе, здоровенные кисти, высовывающиеся из кожаных рукавов, болтались по бокам. Остановившись у столика, он оперся о его край кончиками пальцев, совсем рядом с Рэйленом.
– Чем можем служить? – спросил Рэйлен. Парень даже не оглянулся.
– Вон в той машине вас ждет один знакомый, – сказал он, обращаясь к Джойс. – В «мерседесе».
– Да? – спросила Джойс, бросив взгляд на улицу. – И как же звать этого моего знакомого?
– Он хочет, чтобы вы сели в машину, – сказал парень.
– Скажите сперва, кто это такой.
– Сами увидите. Идемте. – Он нетерпеливо взмахнул рукой. – Нечего рассиживать.
– Дама желает знать, кто такой этот самый знакомый, – вмешался Рэйлен. – Вы что, не понимаете?
Парень посмотрел на Рэйлена, впервые за это время.
– Я с тобой не разговариваю.
– Но все-таки она хочет знать, кто это такой.
– Иди на хрен и не вмешивайся, – сказал парень и снова повернулся к Джойс: – Не хочешь идти сама – могу отнести. Джойс глядела на улицу. Неожиданно она встала.
– Подождите, не надо. – Рэйлен протянул руку, пытаясь задержать Джойс, а когда та проскользнула
