сладостного предчувствия.
– Пояс… Ты носишь пояс… – пробормотал он, не отрывая от нее глаз.
На Мадлен оставался кружевной лифчик, трусики, шелковый пояс и прозрачные чулки. Опустившись перед ней на колени, он прижался лицом к ее бедрам.
– Я знал, что на тебе будет пояс, – прошептал он чуть ли не с благодарностью.
Мадлен закрыла глаза и откинула голову назад. У нее подкосились ноги, когда он целовал ее живот и бедра, сжимая ладонями ягодицы. Теряя голову от страсти, Мадлен расстегнула лифчик, отбросила его в сторону и опустилась на колени. Они целовались долго, пока наконец он осторожно не положил ее на потертый коврик на полу. Одним движением он сорвал с нее трусики – она помогла ему, услужливо подняв ноги, в то же время не переставая отвечать на его страстные и долгие поцелуи. Волоски на его груди прикасались к ее соскам, щекоча и возбуждая ее.
Незнакомец раздвинул рукой ее ноги. Мадлен подчинялась каждому его движению – и это доставляло ей огромное удовольствие. Почувствовав настойчивую ласку пальцев, она глубоко вздохнула от наслаждения. Опершись на локоть, он не спускал с нее глаз, проникая в нее все глубже и глубже. Мадлен задрожала, когда он нащупал большим пальцем крохотную чувствительную горошину, – и тут же напряглась, испугавшись новых, непонятных ощущений.
– Спокойно. Расслабься… – Он снова поцеловал ее в губы.
Мадлен хотела что-то сказать, но не смогла вымолвить ни единого слова – он, опустив голову, медленно провел языком по ее твердым, набухшим соскам. Она, еле сдерживая собственную страсть и желание, сжала кулаки, бедра ее начали двигаться в такт движениям его пальцев. Внезапно Мадлен почувствовала, что больше терпеть не может, что еще одно мгновение – и она взорвется… А он все продолжал водить языком по ее соскам, и Мадлен трепетала всем телом.
Она облизнула пересохшие губы и выгнулась. Ей казалось, что она испытывает пытку, мучительную агонию, однако умерла бы, если бы это вдруг прекратилось… Его ласки становились все более неистовыми, и Мадлен вдруг обнаружила, что стонет от страсти, подчиняясь движениям его ладони. Когда он взял ее сосок в рот и зажал зубами, Мадлен вся вспыхнула, загорелась… Она изгибалась, извивалась и всхлипывала, забыв обо всем на свете, беззаветно отдаваясь неземному наслаждению, которое дарил ей сумасшедший незнакомец.
Немного придя в себя, она с удивлением увидела, что лежит на жестком, твердом полу, а откуда-то сверху доносится приглушенное гудение вентиляторов. Рука незнакомца покоилась на ее груди, и она чувствовала тепло его дыхания на своей щеке. Мадлен широко открыла глаза и встретилась взглядом с незнакомцем. Лицо его лоснилось от пота, а светло-каштановые волосы, растрепавшись, упали на лоб. Он улыбнулся, глядя на нее, и Мадлен улыбнулась в ответ. Она и не предполагала, что ей может быть так хорошо, так легко с кем-нибудь – не говоря уже о том, чтобы им оказался совершенно чужой человек.
Они ничего не говорили друг другу: слова были не нужны. Мадлен снова почувствовала бедром его возбужденную плоть и поняла, как сильно он ее хочет, когда он нежно и страстно провел рукой по ее телу. Они неотрывно смотрели друг на друга, и наконец незнакомец произнес:
– Я достану презерватив…
Мадлен кивнула. У нее заныл низ живота – настолько она его хотела.
– Я хочу почувствовать тебя, – прошептала она ему. Никогда до этого она не говорила ничего подобного – Хочу, чтобы ты… вошел в меня…
Незнакомец снова приник к ее губам и, не прерывая поцелуя, поднял ее с пола и перенес на кровать. В одно мгновение он сорвал с нее чулки, пояс и исчез в ванной. Вернулся он оттуда так быстро, что у Мадлен не было времени ни о чем подумать. И снова навалился на нее всем телом, зажигая ее страстными, горячими поцелуями. Он уже надел презерватив, и, почувствовав это, Мадлен раздвинула ноги.
– Не так широко, – улыбнулся он и провел рукой по ее гладким ногам, заставляя ее чуть согнуть их в коленях.
– Ты вся как… – Он прервался и задержал дыхание, почувствовав прикосновение ее пальцев к своей возбужденной плоти. – Да, да… – выдохнул он.
Сначала он вошел в нее легко и нежно. Потом, подождав секунду, чтобы она успела привыкнуть к нему, он, опираясь на локти, выгнулся назад и вошел в нее полностью, до конца заполняя ее собственной плотью. Он не отрываясь смотрел на нее, когда она ласкала обеими руками его бедра и упругие ягодицы. В его взгляде промелькнуло нечто такое, что заставило Мадлен, почувствовать себя его пленницей. Она знала, что просто так он ее не отпустит – не отпустит, пока не возьмет всю, до донышка, до самой последней капли…
– Я буду любить тебя сильно. И долго, – услышала она его хриплый шепот.
– Да, – прошептала она в ответ. – Я дам тебе все, что ты хочешь. Бери же меня, бери…
– Как тебя зовут? – выдохнул он, снова входя в нее до конца.
– Что?
– Как тебя зовут? Скажи мне.
– Нет. – Мадлен чуть приподняла бедра, чтобы ему было удобнее.
– Как тебя зовут? – повторил он.
Мадлен почувствовала, как все плывет у нее перед глазами, и застонала.
– Скажи, скажи, – не успокаивался он, целуя ее.
– Нет, не сейчас…
– Если ты не скажешь, я перестану… – пригрозил он.
– Нет, ни за что! – яростно запротестовала она. – Ты не перестанешь! – Она обхватила ногами его бедра.
Он застонал и сдался: движения его становились все грубее, настойчивее… Мадлен словно выпускала наружу собственную дикую натуру: укусила его за плечо, впилась ногтями в ягодицы.
Их тела – сильные, молодые, вспотевшие – двигались в вечном любовном танце, давая друг другу наслаждение и требуя все большего взамен. Они одновременно были и соперниками, и партнерами, завоевывая друг друга и покоряясь. Они с неистовством бросились в омут любви. Кровать скрипела, спинка ее с шумом ударялась о голую стену. Стоны и крики разносились по всей комнате.
Рэнсом зажег сигарету и глубоко вдохнул сизый дым. Вообще-то он уже выкурил то количество сигарет, которое разрешал себе ежедневно, – однако не мог отказать себе в удовольствии закурить после хорошего секса.
Не просто хорошего. Упоительного. Потрясающего.
Он взглянул на женщину, лежавшую рядом. Она была в тысячу раз лучше всех, кого он знал до сих пор. Однако он достаточно хорошо разбирался в женщинах и понимал, что говорить им такие вещи вовсе не обязательно. По крайней мере после столь непродолжительного знакомства…
Нет, он знал, конечно, что женщины любят цветистые эпитеты и прилагательные в превосходной степени – и уж, конечно, ни одной из них не понравится, если ее вдруг начнут сравнивать с другой. Тем более вслух. Женщины ведь обычно предпочитают вообще ничего не знать о прошлом мужчин, с которыми бывают близки. Впрочем, то же самое можно с уверенностью сказать и о мужчинах…
И все же сейчас ему бы хотелось быть с ней честным до конца. Ведь то, что произошло между ними, было самым искренним из всего, что он когда-либо испытывал в жизни. После того как она сбросила с плеч усталость, забыла о волнениях и нервных перегрузках… Господи, какой она стала смелой! Требующей и дающей, бесстыдной и горячей. Кто же она?
Он, вне всякого сомнения, снова задал бы ей этот вопрос, но она мгновенно заснула после того, как он отпустил ее, – и ему было жаль ее будить. Пока. Но через какое-то время он сделает это обязательно, и тогда ей наверняка понадобятся силы, чтобы исполнить все то, чего он захочет от нее.
Ее светлые волосы рассыпались по подушке – даже в полутьме этой жалкой комнаты они блестели, словно тонкая пряжа, распространяя вокруг серебристое сияние. Кожа ее выглядела настолько же безупречно, насколько приятна была на ощупь, а спина чуть заметно выгибалась с каждым вздохом и выдохом. Она спала на животе, лицо ее было повернуто к Рэнсому, а рука еще лежала в его ладони.
Стараясь не разбудить ее, он тихонько откинул волосы с ее лба и всмотрелся в нее. Она была младше его, но не намного. Сейчас, когда она отдыхала, черты ее лица стали удивительно спокойными, чистыми –
