следующее мгновение вновь предаться неистовству танца. Похоже, Бестла ничего не знала о непрошеных гостях.
Варвар бесцеремонно и размашисто вошел в обитель снежных великанов. Рядом под холодные своды вступил Ингурд.
Вторжение, наконец, заметили.
— А, я ждала тебя! — грозно провыла Бестла. — Убийца моего сына!
Конан обнажил меч. Стальное лезвие не блеснуло в свете костра — у призраков и их вещей тела были полыми, в пещеру Ингурд и киммериец вошли только в своих прозрачных оболочках.
Старая ётунша это сразу же подметила.
— О, да ты пришел в мое жилище не как воин, а как трус, оставивший в безопасности свое тело…
Конан и ванир одновременно атаковали великаншу. Ингурд размахнулся и бросил в Бестлу Короткий метательный топорик, киммериец подскочил к колдунье и нанес рубящий удар по ее бедру. Но брошенная секира прошла сквозь живую плоть, не причинив вреда етунше. Клинок варвара также вспорол только пустоту.
Бестла расхохоталась.
— Вы бессильны, жалкие глупцы! Я раздавлю вас словно червей, ибо моя магия сильна!
Великанша выбросила в их сторону сноп пламени. Колдовской огонь смел Конана, а следом за ним и Ингурда. Северяне упали, но боли не почувствовали.
— Я зажарю ваши глаза на медленном огне, гнилое отродье. Нечего было приходить в наши земли!
— Ваши земли? — Снежный едва не подавился от злости. — С каких пор славный Ванахейм стал принадлежать бестолковым ётунам, проклятая?!
Конан потратил меньше времени на разговоры. Он снова устремился в атаку. Но его клинок, как и в первый раз, рассек лишь прохладную пустоту.
— Прочь, ничтожество! — Бестла опрокинула киммерийца новым потоком огня.
Если духи не могли поразить живых, то магия колдуньи действовала на призраков вполне исправно. Бестла топнула ногой.
— Ха, я знаю, какую участь для тебя избрать, подлец! Я запру твой дух в клетке и повешу его над очагом, чтобы он вечно коптился в огне, расплачиваясь обильными страданиями за смерть моего сына. А твое могучее тело, вояка, сожрут могильные черви…
Своды пещеры утробно вздохнули. Великанша отшатнулась.
Злые ветры ворвались в убежище снежных ётунов с песней смерти. Но то были не ветры — целое полчище душ мертвых. И влек их за собой грозно хохочущий Тьяцци Динхвалт.
— Бестла! Злая колдунья, прислуга Тьяра, узри же! Я привел души тех, кого ты замучили до смерти в своих мрачных хоромах, и духи горят желанием отомстить! Слышишь, как воют они, чувствую приближение твоей гибели? Видишь, как мечутся они, жаждя поскорее унести тебя в самые глубины царства Хель? Так пусть же в угоду Хару в этот час и в этом месте свершится возмездие!
Прорицатель указал духам на Конана, и те потекли одним сплошным потоком в его оружие, впитываясь в сталь клинка. Меч потерял привычные краски, вновь вернувшись в реальный мир, однако, варвар по-прежнему держал его в руках. Вокруг киммерийца мертвые свили хоровод, укрыв его от глаз великанши.
Ингурд следил за происходящим, раскрыв рот.
Конан наступал на ётуншу медленно и неумолимо — так желали духи, которые вели его. Бестла в страхе попятилась — ей виделось только то, как в ее сторону плыл зловещий меч, в то время как самого владельца видно не было.
Колдунья, чувствуя собственную гибель, взвыла.
— Скакк, Сигин, сыновья мои, на помощь!
— Не будет тебе пощады, злодейка, — предрек ей старый Тьяцци. — Вечно будешь кипеть в большом котле.
Внезапно лик древней ведьмы исказила ярость. Она направила на невидимого Конана целую волну огня, предназначенного уничтожить бесплотный дух мстителя. Киммериец, в какой бы плоти он не находился — из мяса и костей ли, из иллюзорной ткани ли — оставался воином. Духи духами, а собственные инстинкты важнее.
Конан поднырнул под волну губительного пламени, подскочил к ётунше и в следующий миг вспорол ее большое брюхо мечом, обретшим стальное тело. Из теплого нутра повалились потроха; призраки, покинув лезвие, жадно набросились на остывающий труп, стремясь поскорее вытянуть душу из увядающего тела.
Варвар отступил на шаг. Колдунья рухнула возле волшебного костра и тяжко вздохнула в последний раз.
Конан увидел, как хороводы визжащих духов со злобной радостью поволокли кричащую душу Бестлы в ночной мрак, прочь из спасительной защиты жилища.
— Мать…! — взревели двое великанов, выскочивших из глубокого грота, скрытого темнотой. — О, горе! Губитель все-таки забрал твою жизнь…! Пусть ненавистный забирает и наши…
Сигин и Скакк набросились на Конана. Киммериец увернулся. На помощь ему подоспели стонущие духи, которые быстро спеленали ётунам руки незримыми покрывалами. Меч варвара вновь выцвел, вернувшись формой в реальный мир. Взмах — падает зарубленный Сигин. Взмах — распадается на две половинки Скакк. Отмщенные духи поют торжествующую песнь.
… Если начало магического путешествия было похоже на погружение в море, то пробуждение из транса получилось куда более болезненным. Все трое очнулись с жесточайшей головной болью. Особенно плохо пришлось Ингурду и Конану, видно, колдовской огонь возымел свое действие. Миррейа и Тарланд кинулись приводить в чувство своих спутников. Юная волшебница отследила участки, где в тело варваров вгрызлась тупая боль. Тарланд изгнал ее из тел друзей особым колдовским образом. Но все равно тройка убийц великанов еще долго не могла полностью прийти в себя из-за действия чар ётунши.
— Мы убили ее… — негромко, но твердо сказал Конан.
— Я это поняла, — ответила Миррейа. — Пока вы странствовали, пламя костров угасло, и огонь вновь сделался послушным. К группе наемников подбежала Гретта.
— Полагаю, это ваша работа?
— Наша…
Лидер наемников устало улыбнулась.
— Вы еще раз доказали свое право называться капитанами войска. Я вам очень признательна. Вы заслуживаете отдыха, многочисленных наград и всевозможных почестей.
— Насчет многочисленных наград, это я с радостью, — вздохнул Динхвалт. — Если под этим понимается доброе вино и еда. А вот насчет отдыха — изволь отсрочить, госпожа. Завтра в Глотке Великана нас будет ждать грозный Боргельмир с Любимцами Бурь, который придет мстить за сыновей и жену.
На лице Гретты появилось озадаченное выражение.
— Справимся, — успокоил ее Конан.
Как ни странно, она ему поверила.
V
Следующий день ознаменовался сильным снегопадом. Огромные белесые хлопья сыпались с небес нескончаемым белым ливнем. Такого обильного выпадения снега не мог припомнить никто из коренных ванахеймцев. Ветра не было, снег падал, словно целой стеной. Казалось, что вскоре вся земля будет покрыта огромным слоем в два человеческих роста.
Гретте вспомнилось зловещее предсказание Динхвалта — столь небывалое зрелище вполне могло быть последствием дурного настроения Любимцев Бурь.
