Мило на мгновение задержался, прежде чем последовать за Кордой и Коломбиной. Как только они запустили последовательность операций отключения вселенной от времени, молодой человек пристально посмотрел на учителя:
– А вам не кажется, что использование вероятностного драйвера было не очень элегантным решением задачи?
– Может быть, и так, – пожав плечами, ответил Корда. – Только давай я тебе объясню это с другой позиции. Ты находишься на самом нижнем этаже дома, и тебе нужно попасть на чердак. Каким будет наиболее элегантное решение – подняться вверх по лестнице или начать прорубать отверстия в полу, чтобы забраться наверх через них?
– Я понял, что вы имеете в виду. Благодарю вас.., учитель. – В голосе Мило не было даже намека на язвительность.
Корда отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Вне всякого сомнения, Мило обладает блестящими способностями, но иногда они делают человека слепым.
После того как вселенная Фортуна погрузилась в стасис, Корда и Мило вернулись в офис и уселись рядышком на диване, чтобы одно темпоральное поле накрывало обоих. Коломбина заверила их, что коньяк в хрустальном штофе, стоящем на будете, является великолепным напитком – своего рода произведением искусства.
Пока Мило наливал по чуть-чуть в тонкие и круглые, точно воздушные шары, бокалы, Корда тихонько попросил Коломбину связаться с Мириам, Тико и Арабу и сообщить им, что он жив и продолжает заниматься своей работой, – чтобы те не волновались. А потом повернулся к Мило.
Корда знал, что всегда будет думать о нем как о юноше. И в самом деле, Мило исполнилось не больше шестидесяти или семидесяти лет, но глаза у него были старого и очень уставшего человека, даже целый курс препаратов, продлевающих жизнь, не смог бы ничего изменить. Как бы он ни провел эти годы, жизнь Мило вряд ли была мирной и беззаботной.
Сделав небольшой глоток коньяку, без лишних предисловий Мило начал свой рассказ:
– Я родился в системе Сисвиг, на планете Пасква. Замечательное место, в особенности для ребенка. Когда мои родители были детьми, систему купила группа бизнесменов, организовавших совместное предприятие и вложивших деньги в терраформирование Пасквы, – они захотели превратить планету в идеализированный, пасторальный вариант Земли. Множество лесов, огромные сельскохозяйственные угодья, горы, океаны… Учитель, надеюсь, вы понимаете, о чем я.., вы же и сами построили немало миров вроде Пасквы.
– Да, построил.., и. Мило.., почему бы тебе не попытаться называть меня Рене – это мое имя, и я буду рад, если ты станешь им пользоваться. В конце концов, мы же друзья.
Еще один глоток коньяку позволил Мило скрыть свое мимолетное смущение.
– Спасибо, Рене. Я рад, что вы готовы считать меня своим другом – еще до того, как узнаете, почему я сделал то, что сделал.
– Ну, – перебил его Корда, – я не говорил, что полностью с тобой согласен. Я хочу сначала тебя выслушать и только потом делать серьезные заявления насчет того, одобряю я тебя или нет. Как ты думаешь, это справедливо?
– Абсолютно, – ответил Мило, а потом, откашлявшись, продолжал:
– Экономика системы Сисвиг главным образом основывалась на эксплуатации имеющихся там полезных ископаемых. Но не в обычном смысле. Владельцы колонии кое-что почерпнули из опыта других миров. Они решили, чти Сисвиг не станет заниматься экспортом минералов, – зачем давать возможность разбогатеть чужакам? Вместо этого они понастроили фабрик и заводов на обеих лунах Пасквы, и колонисты стали получать работу и готовую продукцию.
К тому моменту, когда я родился, система Сисвиг процветала. Я жил на Паскве с родителями и бабушкой Долби, пока мне не исполнилось двенадцать. А потом все изменилось.
Корда вспомнил, почему название планеты показалось ему знакомым, когда Мило упомянул Паскву, но решил промолчать и велел Коломбине сделать то же самое. Если его догадка верна. Мило не только нужно излить душу, но, по всей видимости, сейчас он впервые позволил себе рассказать постороннему человеку об ужасе, про который весь цивилизованный космос мог говорить лишь шепотом. Вероятно, Мило – единственный оставшийся в живых свидетель тех страшных событий.
– Когда на нас напали пираты, мне как раз исполнилось двенадцать. Эту кровавую бойню потом назвали Уничтожением Пасквы, – промолвил Мило и вдруг стал каким-то беззащитным. – Мои родители были на работе: отец – на луне Феликс, мать, которая являлась директором отдела городского планирования, отправилась в соседний город Рэтт. Я стоял во дворе и смотрел на небо. В Рэтте есть космопорт, поэтому я прекрасно разбирался в моделях кораблей, но в этот день в небе что-то происходило, возникла какая-то суматоха, такого мне еще видеть не приходилось.
Я был молод и глуп и не понимал, что на нас напали, а яркие вспышки, возникшие пару часов назад на Феликсе, означали: вместе с фабрикой, которой он управлял, погиб мой отец. Система связи перестала действовать почти сразу. Дома в Сисвиге обычно строились так, что их окружали огромные участки земли, – места имелось сколько хочешь, а учитывая, что машины на воздушной подушке – продукция наших заводов – были вполне доступны.., кто же в такой ситуации согласится сидеть на голове друг у друга? Лишь взглянув на лицо бабушки Долби, вышедшей на улицу с чемоданом в руке, я сообразил, что происходит что-то страшное. «Мило, – строго проговорила бабушка, – идем со мной. Мы не можем ждать твоих родителей».
– Я подчинился, – продолжал Мило, чуть улыбнувшись. – Никто не осмеливался спорить с бабушкой Долби, когда она говорила таким тоном. В прошлом она служила на Дитзене в диверсионно-десантных войсках – полковником – и прекрасно знала, что такое командный голос. Ноги у тебя сами собой, еще до того, как ты понимал, что происходит, начинали двигаться. Бабушка полетела на нашей машине на воздушной подушке сначала в холмистую местность на окраине Рэтта, а потом отправилась в горы. По дороге она объяснила мне, что случилось.
На Сисвиг напали пираты, сказала бабушка. Они уже некоторое время доставляли нам определенные неприятности, но жители нашей системы всегда оказывались на высоте и справлялись с налетами. Наш упорный отказ платить пиратам за обещание охранять Сисвиг и нежелание отдать без борьбы то, что мы производим, сделали нас примером для многих других миров. Все больше и больше вселенных восставали, не соглашаясь подчиняться мародерам. За то, что мы стали эталоном отваги, не позволяем пиратам нас грабить и превратить наш родной дом в плацдарм, откуда они могли бы пускаться в свои рейды, подонки решили, что мы должны умереть.
Корда положил руку на плечо юноши.
– Мило, мне кое-что известно из истории тех событий. Если ты не хочешь вдаваться в подробности, я могу просмотреть файлы.
Яростно сморщив губы в попытке сдержать слезы, Мило покачал головой:
– Нет, Рене, я должен рассказать вам о том, что пережил, – и тогда вы поймете не только почему я так себя веду, но и каким человеком стал. Пожалуйста! Время остановилось для всех, кроме небольшой горстки людей. Позвольте мне поведать вам о том, как это было!
– Никаких признаков погони, босс, – доложила Коломбина.
Корда сжал плечо Мило еще раз, а потом опустил руку.
– Мило, я не собирался тебя прерывать, просто я понимаю, что рассказ причиняет тебе боль.
С трудом, как-то криво и неуверенно улыбнувшись, Мило допил коньяк и поставил бокал.
– Спасибо, Рене, только эта боль идет рядом со мной почти всю мою жизнь.
– В таком случае продолжай, – сказал Корда. – Коломбина предупредит нас, если кто-нибудь подберется слишком близко.
– Хорошо. – Мило провел рукой по лицу. – Я так устал – бабушка Долби вывела меня на очень длинную дорогу… Она сбежала со мной из города в горы, где от прежних времен, когда на Паскве тоже шла добыча полезных ископаемых, остались пещеры и туннели. Она спасла мою жизнь, но поступила безжалостно. Из надежного укрытия мы смотрели – бабушка заставила меня, – как пираты уничтожили Рэтт.., и мою мать.
Мы наблюдали – по видеоэкрану, – как гнусные мерзавцы сгоняли людей из домов в транспортные
