разным местам, читаю…
— Вы склонны прощать?
— Иногда. А что?
— Тогда простите меня. Сегодня у меня была ссора с женщиной по фамилии ДеВилл.
— Из-за чего?
— Она обвинила меня в таких вещах, что лучше бы моей матери и не родить меня. Вы собираетесь жениться на ней?
— Нет. Брак — это вроде алхимии. Когда-то он служил важной цели, но теперь — едва ли.
— Хорошо.
— А что вы ей сказали?
— Я дала ей карту направления, где был записан результат обследования: 'Диагноз: сука. Предписание: лечение успокаивающими средствами и плотный кляп'.
— О, — сказал Рендер с явным интересом.
— Она разорвала карту и бросила мне в лицо.
— Интересно, зачем это все?
Она пожала плечами, улыбнулась.
— 'Отцы и старцы, — вздохнул Рендер, — я размышляю, что есть ад?'
— 'Я считаю, что это страдание от неспособности любить', — закончила Эйлин. — Ведь Достоевский прав?
— Сомневаюсь. Я бы назначил ему групповую терапию. Это был бы
Рендер поставил чашку и отодвинулся от стола.
— Полагаю, что вы теперь должны идти?
— Должен, в самом деле.
— Позвольте поинтересоваться: вы пойдете пешком?
— Нет.
Она встала.
— Ладно. Сейчас надену пальто.
— Я могу доехать один и отправить машину обратно.
— Нет! Меня пугает идея пустых машин, катающихся по городу. Это будет угнетать меня недели две. Кроме того, вы обещали мне кафедральный собор.
— Вы хотите сегодня?
— Если смогу уговорить вас.
Рендер встал, размышляя. Зигмунд поднялся тоже и встал рядом с Рендером, глядя вверх, в его глаза. Он несколько раз открывал и закрывал пасть, но не выдал ни звука. Затем он повернулся и вышел из комнаты.
— Нет! — голос Эйлин вернул его назад. — Ты останешься здесь до моего возвращения.
Рендер надел пальто и запихнул свой чемоданчик в просторный карман.
Когда они шли по коридору к лифту, Рендеру показалось, что он услышал слабый, далекий вой.
В этом месте, в отличие от всех прочих, Рендер знал, что он хозяин всего.
Он был как дома в тех чужих мирах без времени, где цветы спариваются, а звезды сражаются в небе и падают на землю, обескровленные, где в морях, затаившись, спускаются вниз, в глубину, из пещер возникают руки, размахивающие факелами, пламя которых похоже на жидкие лица — все это Рендер знал, потому что лучшую часть последнего десятилетия он провел, посещая эти миры в научных командировках. Здесь он мог одним движением пальца пленить колдунов, судить их за измену королевству, мог казнить их, мог назначить им преемников.
К счастью, сегодняшнее путешествие было скорее визитом вежливости…
Он шел по прогалине, разыскивая Эйлин. И чувствовал ее пробуждающееся присутствие повсюду вокруг себя.
Он продрался сквозь ветви и остановился у озера. Оно было холодное, голубое, бездонное, в нем отражалась та стройная ива, которая уже бывала станцией прибытия Эйлин.
— Эйлин!
Все листья на иве разом пожухли и попадали в воду. Дерево перестало качаться. В темнеющем небе раздался странный звук, вроде гудения высоковольтных проводов в морозный день.
На небе вдруг появилась двойная шеренга лун. Рендер выбрал одну, потянулся и нажал на нее. Остальные тут же исчезли, и мир осветился. Гуденье в воздухе смолкло.
Он обошел озеро, чтобы немного прийти в себя, получить субъективную передышку от действия отбрасывания и отражающего удара. Пошел к тому месту, где хотел поставить собор. Теперь на деревьях пели птицы. Ветер мягко прошелестел мимо. Рендер очень сильно чувствовал присутствие Эйлин.
— Сюда, Эйлин. Сюда.
Она оказалась рядом с ним. Зеленое шелковое платье, бронзовые волосы, изумрудные глаза, на лбу изумруд. Зеленые туфли скользили по сосновым иглам.
— Что случилось? — спросила она.
— Вы были испуганы.
— Чем?
— Наверное, боитесь кафедрального собора. Может, вы ведьма? — он улыбнулся.
— Да, но сегодня у меня выходной.
Он засмеялся, взял ее за руку, они обошли зеленый остров, и там, на травянистом холме, уже стоял кафедральный собор, возносящийся выше деревьев; он вздыхал органными трубами, в его стеклах отражались солнечные лучи.
— Держите крепче контакт с миром, — сказал он. — С этого места гиды начинают обход.
Они вошли.
— '…колоннами от пола до потолка, так похожими на древесные стволы, он добивается жесткого контроля над пространством…' — сказал Рендер. — Это из путеводителя. Мы находимся в северном приделе…
— 'Зеленые рукава', — сказала она. — Орган играет 'Зеленые рукава'.
— Верно. Вы не можете порицать меня за это.
— Я хочу быть ближе к музыке.
— Прекрасно. Вот сюда.
Рендер чувствовал, что что-то не так, но не мог сказать, что именно. Все выглядело так основательно…
Что-то быстро пронеслось высоко над собором и произвело звучный гул. Рендер улыбнулся, вспомнив теперь. Это было вроде оговорки: он на миг спутал Эйлин с Джил — да, вот что случилось.
Но почему же тогда…
Алтарь сиял белизной. Рендер никогда и нигде не видел такого. Все стены были темными и холодными. В углах и высоких нишах горели свечи. Орган гремел, управляемый невидимкой.
Рендер понимал, что что-то тут неправильно.
Он повернулся к Эйлин Шаллот. Зеленый конус ее шляпы возвышался в темноте, таща клок зеленой вуали. Ее горло было в тени, но…
— Где ожерелье?
— Не знаю. — Она улыбалась, держа бокал, отливающий розовым. В нем отражался ее изумруд.
— Выпьете? — спросила она.
— Стойте спокойно, — приказал он.
Он пожелал, чтобы стены обрушились. Они начали медленно расплываться в тени.
— Стойте спокойно, — повторил он повелительно. — Не делайте ничего. Постарайтесь даже не думать. Падайте, стены! — закричал он, и стены взлетели в воздух, и крыша поплыла вверх и вверх, и они стояли среди развалин, освещенных единственной свечой. Ночь была черна как уголь.
— Зачем вы это сделали? — спросила она, протягивая ему бокал.
