надоели до смерти…
…Роговой и Бунич не обменивались колкостями и остротами, разговаривая по телефону, старались не употреблять непарламентских выражений, хотя ныне в нашем парламенте загибают достаточно круто.
– Доставить ваш груз в Москву и получить десять процентов? – спросил Бунич. – Мысль интересная…
– Два миллиона «зеленых» за простую транспортировку. – От переполнявшей его злости Роговой слегка заикался.
– Десять и, как говорил классик, «торг здесь неуместен».
– Вы здоровы? Покажитесь врачу.
– Кто мне мешает забрать все?
– Не блефуйте, я знаю, вы не занимаетесь этим товаром.
– Верно, – согласился Бунич. – Видимо, не стоит и начинать.
– Три, – сказал Роговой.
– Известно, мы не любим друг друга, но коммерция есть коммерция. Вы не понимаете сложившейся у нас обстановки. Практически вы на девяносто процентов потеряли уже все. Я могу попытаться утерянное вернуть, хотя не знаю, как и подступиться к делу. У вас связь с товаром через женщину, чей муж взят два часа назад при попытке совершить убийство. – Бунич выдержал паузу. – Рядом прогуливаются, просто изнывают от безделья два лучших сыщика России. Прилетайте. Берите свой товар, за скромные деньги я помогу вам транспортом и людьми.
– Не говорите глупостей, меня знают в лицо.
– Так пришлите кого-нибудь, – подсказал Бунич. – Одного убили, второго арестовали, и вы остались без людей? Вопрос риторический. Я знаю, что у вас людей нет. Вы старый, жирный, подлый боров. Вы обманули всех и остались один. Вы меня слушаете и трубку положить не смеете, потому как я – ваш последний шанс. Вы задумали хорошо, даже гениально, но поскупились, наняли дерьмовых исполнителей и практически разорились.
– Хорошо, вы получите десять миллионов, – просипел Роговой.
– Предупреждаю…
– Не надо, знаю, – перебил Роговой. – В этот раз я расплачусь полностью. – И положил трубку.
Бунич услышал гудки, тоже положил трубку, вызвал секретаря. Тот явился мгновенно, сел напротив. Хозяин получал информацию через секретаря, потому начал без предисловий:
– Тебе ситуация в городе и цирке известна. Стоит нам ввязываться?
– Нет, я считаю партию законченной.
– Твой гонорар два миллиона долларов.
У секретаря были отличные нервы, но, услышав сумму, он закашлялся, ослабил узел галстука.
– Я понимаю, что, получив такие деньги, ты от меня уйдешь, захочешь самостоятельности. Мне жаль, я ценю тебя. Если все пройдет удачно, мы можем стать партнерами.
– Я благодарен, хозяин, надо подумать.
– Думай, а пока пригласи близнят.
Когда братья явились, Бунич впервые предложил им сесть. Такое удивит хоть кого, и на бесстрастных монголоидных физиономиях братьев появилось замешательство. Охранники молча сели; они многое знали, поняли хозяина с полуслова и синхронно покачали головами.
– Извините, хозяин, но покойнику деньги ни к чему, – ответил один. Другой согласно кивнул.
– Наркотики – не расстрельная статья, – сказал Бунич.
– Если начинать, то с убийства полковника, а это верная вышка.
– Согласен, риск велик, но в случае удачи каждый получает миллион долларов, сегодня это двести миллионов рублей, завтра – половина миллиарда. Даю два часа, думайте.
Братья поднялись, бесшумно направились к дверям, но секретарь их остановил:
– Стойте, у меня есть идея.
…В «люксе», оплаченном Юдиным и незаконно оккупированном сыщиками, в одиннадцать вечера появились супруги Соснины. Пригласил их Гуров, беседу вел генерал Орлов, а сыщик, чтобы не присутствовать при унижении строптивой Ольги Дмитриевны, поднялся на второй этаж, открыл старый «Огонек», начал решать кроссворд.
Примерно через час Орлов крикнул:
– Вылезай, твоя Дульцинея удалилась!
Гуров спустился, не глядя другу в глаза, начал готовить коктейль, хотя терпеть не мог смеси, предпочитал напитки в чистом виде. Такой профессионал, как Петр, конечно, понял, что между ними, сыщиком Гуровым и этой женщиной, что-то было. Хотя на самом деле ничего и не было. Но Гуров стыдился и объясняться не хотел.
– Перестань, Лева, ты ставишь меня в неловкое положение, – сказал Орлов, хотел друга обнять, но лишь похлопал по спине. – Ты сделал большое дело, я приехал практически пожинать плоды и укорять тебя в ерунде, мне, право, стыдно. Ну заморочил бабенке голову, сам слегка заморочился, наплевать и забыть. Давай о деле.
– Слушай, Петр, выпей. – Гуров сунул другу бокал. – А то я себя чувствую, как последний алкаш, хлещу напропалую, а ты все пузырьками любуешься.
Орлов взял бокал, пригубил.
– Значится, так. Мужик к делу отношения не имеет, у него в области меховой интерес. Мадам же знакома с нашей Матильдой давно, полагаю, у них и общие мужики имелись, но это к делу отношения не имеет. Матильда собиралась использовать Ольгу втемную, переслать с ней в Москву наркотик, обещала щедро заплатить в валюте. Твою пудреницу Ольга подруге продала. Вот и все, конечно. Ольга понимала, что повезет криминал, но считаю, что нас это интересовать не должно.
Орлов подошел к сыщику, чокнулся и сказал:
– За тебя, сыщик!
Эпилог
Наркотики изъяли, эксперты установили, что в пакетиках находился героин, изготовить «куклу» не составляло труда, и «по просьбе» Матильды Рогожин принес ее к гостинице и спокойно положил в багажник «Тойоты» Сосниных.
Напрасно близнецы-охранники готовились к схватке, им позволили сесть в машину и уехать. Гуров лишь проводил их взглядом, отметив, что Бунич все-таки оскоромился и ввязался в наркотический бизнес.
Орлов позвонил в Москву и приказал взять под наблюдение Константина Васильевича Рогового, и если когда-нибудь после многократных проверок он посылку получит, то один пакетик героина в ней все-таки обнаружат, а этого и для следствия, и для суда достаточно.
Прощальный банкет состоялся, и конечно, в кабинете Колесникова, и конечно, с огромным тортом.
Генерал Орлов порадовал хозяев отменным аппетитом, Сильвер привычно косил хитрым глазом, сверкал золотым зубом и постоянно встревал в разговор, место администратора Жукова занимал Рогожин, а рядом, заменяя Матильду, громоздился гигант Гоша, который проглотил свою порцию торта и теперь мирно сосал лапу.
Классик мигнул Гурову, щелкнул по горлу и кивнул на дверь, но сыщик отрицательно покачал головой, достал из кармана носовой платок и завязал узел. В ответ Классик уронил совершенно натуральную слезу.
Генерал заранее подговорил Капитана, и тот поднялся, выждал, пока разговоры утихнут, и сказал:
– Удачи тебе, сыщик!
