крутили голову, подталкивали, нажимали на плечи или тянули вверх. К мастеру подходили и отходили люди, что-то предлагали купить или продать, дважды мастер уходила к телефону. Девицы разговаривали между собой о шмотках, выпивке и мужиках.
Когда Гуров, заплатив по его полковничьей зарплате большие деньги, оказался на свободе, его жизненный опыт стал несколько богаче, а ведь он проработал двадцать лет не в историческом музее, а в уголовном розыске. Понятно, в сорок два года человек не впервые заглянул в парикмахерскую, и приватизация началась не вчера, да и цены отпустили не сегодня, пора бы к демократии привыкнуть. Однако сыщик расстроился. Вроде бы он всегда женщинам нравился, а тут оказалось, что он и не мужик вовсе, обидно. Когда случались неприятности либо тоска без видимых причин, Гуров шел в тренажерный зал, в баню, если пришло время, в парикмахерскую, затем надевал свежую рубашку, парадный костюм, новый галстук. Какая здесь логика? Да никакой, главное, чтобы помогало. Сегодня он начал с парикмахерской, так на тебе, такой конфуз получился.
А началось все вчера, около полуночи раздался телефонный звонок из Мюнхена. Когда разговариваешь с заграницей, слышно значительно лучше, чем если позвонит сосед, у которого кончились сигареты.
– Добрый вечер, господин полковник, вас беспокоит Дитер Вольф из Мюнхена. – В трубке ничего не трещало, голос звучал чисто, не уплывая в небытие. – Извините ради бога, мне чертовски неловко, но обстоятельства…
– Здравствуйте, Дитер, – ответил Гуров, хотя подмывало заметить, что полночь отнюдь не вечер и кончай слова говорить, выкладывай свою просьбу. – Как здоровье? Как поживает Анна?
– Спасибо, господин полковник. У нас все в порядке. – Дитер запнулся и вздохнул.
– Дитер, мы с вами профессионалы, я вас слушаю.
– Две недели назад у нас произошла катастрофа, двое погибли на месте, один из них ребенок, мать находится в реанимации. Вы меня понимаете, господин полковник?
– И я понимаю, и любой, кто нас слышит, понимает, – ответил Гуров. – Вы полагаете, что исполнитель приезжал от нас?
– Сожалею, господин полковник.
– Вы, немцы, люди аккуратные, конечно, послали официальную бумагу?
– Я приношу свои извинения, господин полковник, сообщение мы послали, но пока нет ничего конкретного. Вы знаете, в нашей работе…
– Я знаю, Дитер, – перебил невежливо Гуров. – Что вы имеете по исполнителю?
– Тридцать лет, русый, рост и фигура средние, проживает предположительно… – И Дитер назвал город в России.
– Так много! Это мы вмиг организуем.
– Я вас понимаю, господин полковник, приношу извинения. Я не хотел вас беспокоить, но господин комиссар настоял. Извините…
– Дитер! – перебил Гуров. – Перестаньте извиняться, меня это раздражает. У вас комиссар, а у меня генералов… – Он хотел сказать, что генералов над ним как у сучки блох, но закончил коротко: – Достаточно. Я понимаю, такой расклад, что комиссар считает, что вы в прошлом году оказали мне услугу, потому можете обратиться с личной просьбой. Так вот, передайте комиссару… Вы когда прилетаете?
– Через несколько дней, господин полковник. – Дитер запнулся и вздохнул: – В общем, так.
– Позвоните в это же время, сообщите день и рейс. Низкий поклон Анне. Спокойной ночи. – Гуров не стал ждать извинений и благодарностей, положил трубку, сказал: – Цирлих-манирлих, только тебя мне и не хватало.
То патрулирование в Мюнхене Гуров, конечно, хорошо помнил, глупость произошла чрезвычайная. Ночь текла однообразная, скучная, Гуров дремал на переднем сиденье, вел машину, естественно, Дитер Вольф, который за истекшую неделю полковнику изрядно надоел чрезвычайной вежливостью, опекой, пояснением элементарных оперативных истин и скрытой обидой, что его, Дитера Вольфа, квалифицированного детектива, заставляют патрулировать и выполнять роль гида. Немец не знал звания и должности своего напарника, иначе язык бы придержал, не знал, что и совместное патрулирование происходит по просьбе именно Гурова.
Полковник давно понял: эффективность работы полиции зависит не от руководства, даже не от профессионализма розыскников, а от первого звена – участковых и патрульных нарядов, участковых, проработавших на одном месте не менее десяти лет, которых мальчишки знают с первых хулиганистых шалостей – взломали сарай, уперли из подъезда велосипед, побили недругу стекла. Мальчишки растут, мужают, большинство идут в люди, некоторые в колонии, вернувшись, они видят своего участкового, который так же не придирается зазря, не пьет в подсобке главного отдела, прибавилось звездочек на погонах и морщин, убавилось волос, но мент знает каждого из прошлых, настоящих и будущих пациентов, как некогда знал земский доктор, чем болел отец и чего можно ждать от внука. И пациенты прекрасно знают – участкового не провести, не купить, зря в участок не потащит, при девушке грубым словом не обожжет, от него можно легко схлопотать без протокола, но по совести. От такого участкового зависит спокойствие людей, его можно встретить в книжке, музее, сотня, может чуть больше, разбросана по необъятным просторам России.
Патрульные на дребезжащих кособоких тарантасах разъезжают по улицам, подбирают, порой обирают пьяных. В основном это молодые самоуверенные ребята, порой хмельные, в серьезной рукопашной им грош цена. Они не способны по походке, манере держаться определить степень опасности подозреваемого, не умеют правильно к нему подойти, правильно стоять при проверке документов, большинство из них не знают основного закона ночного патруля: обнажил оружие – стреляй. Патрульных убивают чаще, чем иных сотрудников милиции.
Все это полковник Гуров отлично знает, убежден, что ни министр, ни мэр, ни даже президент изменить ситуацию не могут. Законопослушание, уважение общества к полицейскому требуют времени и огромных денег. За какие качества в обществе уважают мужчину? Ум, честь, физическая сила, заработок. Можно перечислить в обратном порядке. Чтобы получить умного, честного и сильного работника, необходимо начинать с зарплаты, жилья, создать конкурс, а не поиск тех, кто остался на обочине и никому больше не нужен. А депутаты, делегаты, директора, заместители, помощники и помощники заместителей? А генералы, адмиралы, полковники, начальники? Имя им легион. Президент может издать любой указ, если есть желание, подписать несколько, но коли сеешь брюкву, тыква не вырастет, если деньги вкладываются в руководителей, на улицах будет блестеть гололед и разгуливать преступники. Если вы рядовому менту, господин мэр, дадите служебную квартиру, достойную зарплату, предупредите, что при несоответствии должности он лишится всего, в милицию придут лучшие ребята с улиц, которые надлежит охранять. Парни знают все проходняки и сквозняки, всех деловых и приблатненных и быстренько наведут порядок. А если он, неразумный, вернется домой поддатый, жена или мама ему все растолкуют, и он запомнит все слова, до единого, на всю оставшуюся жизнь. А вы – указы, постановления, комиссии! Вы глупые или неловко прикидываетесь? А может, вас, господа, устраивает беспредел, творящийся на улицах городов матушки России?
Ну и как издревле повелось на Руси, вы, господа, мыслите масштабами агромадными. Что вам грабежи, разбои да изнасилования? Люди боятся на улицу выйти? Так пусть сидят дома, смотрят в ящик, слушают ваши рассуждения о преступности организованной да коррупции, словно не вы сами, лично, составляете ее основное ядро. Полковник Гуров – розыскник и не знает, как там, в странах, где живут по-человечески, но у нас в России организованная преступность, коррупция есть плоть изуродованной экономики, порождающей дефицит, правая, да и левая рука бюрократического аппарата, и бороться с ними милиции не дано. Господа, взгляните на себя в зеркало.
Полковник Гуров все знал про свою Россию и ничего про ихнюю Германию. Потому, прибыв в Мюнхен, сказал: мол, я – инспектор криминальной полиции. С совещаниями, брифингами и фуршетами подождем, дайте покататься в ночном патрулировании.
Когда Гуров в первый раз выехал на дежурство, его больше всего поразили не машины, в которых были телефоны, компьютеры, рации, новейшие протекторы на колесах и даже бензин, а веселые парни полицейские. Полковник при росте сто восемьдесят два и весе восемьдесят оказался в этой компании если не самым мелким, то уж далеко не крупным. Здоровые, жизнерадостные парни на блестяще оборудованной технике выезжали в ночной город, и было ясно, кто хозяин этого города.
