несомненно, будет прорежена.
– К трупу нельзя подпускать людей, его надо отправить в ближайший родовспомогательный центр.
– Поздно.
– Как ты можешь быть безразличным? Это же трагедия, Оаким!
– Смерть не более трагична, чем этот вонючий мешок. Возможно, это драма, но не трагедия... Ладно, давай простыню.
Она отвечает ему пощечиной, разносящейся по всему павильону, и отворачивается. Глаза Мегры ищут на стене экран коммуникатора, но как только она делает к нему шаг, ее останавливает одноглазый человек в черном:
– Я уже вызвал ближайший центр. Аэрокар в пути.
– Спасибо, отец. Ты можешь убрать отсюда этих людей? Тебя они послушаются скорее.
Человек в черном кивает. Пока Оаким накрывает тело, одноглазый коротко приказывает толпе убираться, и она уходит, повинуясь его словам и посоху.
– Почему, – Мегра вопросительно смотрит на Оакима, – почему ты так легко обходишься со смертью?
– Потому что она есть. Она неизбежна. Я не скорблю о сорванном листе или разбивающейся волне. Не горюю о падающей звезде, когда она сгорает и гаснет. С чего мне расстраиваться?
– Лист и волна не живые!
– И люди не живые, когда они входят в Дом Мертвых, а туда в конце концов уходят все.
– Это было давно. Никто с Блиса не уходил туда многие века. Так страшно, когда жизнь завершается...
– Жизнь и смерть не так уж отличны друг от друга.
– Ты – отклонение – от социальной нормы! – Мегра вновь ударяет его.
– Это оскорбление или диагноз? – интересуется он. Вопли теперь несутся с другого конца ярмарки.
– Мы должны помочь, – спохватывается Мегра, порываясь бежать.
– Нет! – Оаким хватает ее за запястье.
– Оставь меня!
– Боюсь, я не могу себе этого позволить. Ты не принесешь пользы, стоя над всеми трупами, которые будут здесь появляться, только сама рискуешь заболеть. А я вовсе не хочу так скоро потерять такую подружку. Пойдем-ка лучше обратно в сад, там есть все, что нужно, и мы немного отдохнем. Включим надпись «Не беспокоить»...
– ...И будем развлекаться, пока мир умирает? Ты – чудовище!
– Разве ты не хочешь дать Блису новые жизни взамен потерянных?
Она с размаху бьет его свободной рукой, заставляя упасть на колено.
– Оставь меня! – кричит она.
– Отпустите леди, вы же видите – она желает уйти. – В павильоне незаметно появились два других действующих лица. Первое – это воин-священник Мадрак, только что выставивший оттуда толпу, а рядом с ним – зеленобородый маг, известный людям под именем Фрамин.
Оаким останавливается и в бешенстве смотрит на них.
– Кто вы такие, чтобы приказывать мне?
– Я известен как Мадрак, и некоторые называют меня Могучим.
– Мне это ни о чем не говорит. Лучшее, что ты можешь сделать, это убраться отсюда!
Оаким хватает Мегру – и силой поднимает ее на руки.
– Повторяю, отпустите леди, – Мадрак, словно играя, заслоняет ему путь своим посохом.
– Разве я не предупредил тебя?!
– Мне тоже лучше предупредить вас. Прежде чем грубить и говорить глупости, вам надо бы было знать, что я принадлежу к бессмертным и что о силе моей наслышаны на всех Средних Мирах. Между прочим, это я уничтожил кентавра Даргота, отправив его в Дом Мертвых. Еще и сейчас слагают песни об этой битве, что продолжалась день, и ночь, и еще один день.
Оаким отпускает Мегру.
– Это действительно меняет дело, бессмертный, – я позабочусь о девушке в более подходящий момент. Скажи, бессмертный, противостоишь ли ты силам Дома Жизни и Дома Мертвых?
Мадрак покусывает губу.
– Допустим, – отвечает он наконец. – Что тебе в том?
– Я всего лишь собираюсь уничтожить тебя и твоего друга, если он тоже принадлежит к двумстам восьмидесяти трем бессмертным.
Волшебник улыбается и кланяется. Мегра, воспользовавшись паузой, выскальзывает из павильона.
– Леди убежала от вас, – замечает Фрамин.
