пусть оставит при себе. Я люблю Тота, но не собираюсь связывать себя его обещаниями. Я буду обыскивать этот Дом, пока не найду Осириса и не отправлю его в Скагганакскую Пропасть!
– Как уже сделал с Анубисом?
– Нет! Анубис скрылся! Но это ненадолго...
Тифон встает на дыбы, окутывается огнем и исчезает.
Фрамин рубит воздух тростью – окно захлопывается.
– Анубис еще жив, – глядя куда-то вбок роняет Мадрак.
– Очевидно.
– Что мы будем делать?
– Я еще не во всем здесь разобрался. Продолжим?
– Я устал, Фрамин.
– Тогда иди отдохни. Любая комната – твоя. Где поесть, ты знаешь.
– Найду.
– Тогда до скорого.
– До скорого, Повелитель.
Мадрак выходит из зала и бродит по Дому Мертвых, пока не попадает в комнату, где как статуи стоят мертвые. Он садится среди них – и говорит:
– Я был ему верным слугой. Послушай меня, женщина с грудями, как дыни. Я был ему верным слугой. Поэт вел войну с другими Ангелами, зная, что идет против его воли. Но он прощен и возвышен. А кто я? Слуга слуги!
...Это несправедливо...
– Я рад, что ты согласна со мной. А ты, парень с десятью руками, ты нес дикарям веру и нравственность? Побеждал ли голыми руками чудовищ и волшебных зверей?
...Конечно, нет...
– Вот видишь... – Мадрак похлопывает себя по бедру. – Вот видишь, на свете нет справедливости, а добродетель осквернена и обманута. Что стало с Генералом? Сколько лет он бьется, чтобы люди ни в горе, ни в гневе не теряли человечности? Воздалось ему? Жизнь отняла у него даже его тело. И это справедливость?
...Едва ли...
– Все придут к этому, несчастные! Все станут истуканами в Доме Мертвых, кем бы ни были, что бы ни делали. Вселенная никогда не благодарит. Дающему никогда не воздается. О, Ты-Кто-Может-Быть, почему ты так все устроил – конечно, если Ты действительно все это устраивал, – почему? Я служил, как мог. Тебе и Принцу, Твоему воплощению. Чем вы меня наградили? Услужением зеленобородому в этом поганом склепе. Ну что ж, великие, слуга не горд, он молчит и кланяется. Но Сет будет биться с Безымянным без перчатки Энергий!
– ...Я не ослышался?
Вздрагивает Мадрак и видит статую, которой раньше не было; и в отличие от других, она двигается.
Ее голова – это голова шакала, а красный язык вылетает вперед и тут же убирается обратно.
– Ты?! Нетрудно спрятаться от Фрамина, но убежать от Тифона...
– Это мой Дом. Пройдет немало веков, прежде чем кто-то другой узнает все его тайны.
Мадрак встает, и посох вращается в его руках.
– Я не боюсь тебя, Анубис. Я сражался во всех местах, где хоть раз звучало Слово. Я многих отправил в этот Дом и пришел сюда сам, как победитель, а не как жертва.
– Тебя победили давным-давно, Мадрак, а ты только теперь понял это.
– Молчать, шакал! Ты говоришь с тем, кто держит в руках твою жизнь.
– А ты говоришь с тем, кто держит в руках твое будущее.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты сказал, что Сет вновь идет биться с Безымянным?
– Это правда. И когда Безымянное умрет, наступит Золотой Век.
– Ха! Прибереги метафизику для других, проповедник. Ответь-ка лучше на другой вопрос, и я скажу тебе нечто очень приятное.
– Какой еще вопрос?
Анубис делает шаг вперед, правая рука его висит безвольно:
– Что с перчаткой Энергий?
– О, – говорит Мадрак, извлекая перчатку из-под своей рясы и надевая ее на правую руку. – Кода я нашел эту штуку, я собирался с ее помощью обращать миры, – перчатка доползает до его локтя, затем до плеча. – Я не знал, что Оаким – это Сет, и соблазнился оставить ее себе. Поэтому я подменил ее своей собственной перчаткой-что-растет, такой, каких много. Перчатка Энергий обладает особенной мощью, а моя прежняя – обычные доспехи... – Перчатка покрывает его спину и грудь.