– Лев Иванович, забирай своих людей, к ночи подготовь план мероприятий, согласуй с прокуратурой.
Когда столпились в дверях, кто-то негромко проговорил:
– Недолго билася старушка в злодейских опытных руках!
Гуров открыл дверь кабинета, следом вошел Крячко, спросил:
– Чего изволите?
– Ищи Котова и Нестеренко.
– Да ведь бывшие…
– Неважно. Они прирожденные сыщики, а брать из МУРа неизвестно кого я не собираюсь. Теперь докладывай.
– Когда я приехал на место, там уже работала группа МУРа. Врач писал первичное заключение. Выстрел произведен в спину из «Макарова», пуля прошла насквозь, ее обнаружили в одном из деревьев, стреляли с восьми метров, умер сразу. Вскрытие, как говорится, покажет. Использован глушитель.
– Точно, прямо в сердце, – заметил Гуров.
– Убийца перед выстрелом стоял твердо, следы четкие.
– Сколько человек ночует в доме?
– Сегодня пятеро: служанка, дворник, дворецкий, брат хозяина (его и убили) и невеста убитого. Слуги приходят к девяти, это когда хозяина с хозяйкой нет, если ночуют, распорядок иной. – Крячко взглянул на Гурова. – Выводы? Как всегда: и в хрущевке, и во дворце берет всегда свой.
– Что в сейфе?
– Примерно миллион валюты, коробочки с камушками. Есть тайник, но он пуст.
– Ты не выяснил, почему такие деньги в домашнем сейфе?
– Не у кого выяснять.
Коротко постучав, пришли сутулый, внешне похожий на третьеразрядного карманника, отставной подполковник Григорий Котов и отставной полковник-розыскник, высокий, с выправкой строевого офицера, Валентин Нестеренко. Уволили их под горячую руку уже много лет назад, работали они в частном сыскном агентстве, иногда помогали Гурову. Предлагали им вернуться, все звания, регалии, выслугу восстановить, но «хлопцы» косо глянули друг на друга и отказались. И дело не в том, что Гуров, обычно работающий по особым заданиям, денег никогда не просил, но умел сделать так, что средства на бензин и врачей у группы имелись. Деньги нужны, против правды не попрешь, но оперы привыкли к Гурову и Крячко, знали, лишнего писать не заставит, а на слово всегда поверит.
Пришел заместитель начальника МУРа генерал Соболь.
– Дерьмовая публика, – сказал Крячко, – одни рожи, и все приказывают, красуются. Зачем столько начальства приезжает – театр абсурда.
– С осмотром успели? – спросил Гуров.
– Основное успели: «пальчики» сняли, следы сфотографировали, слава Богу, начальство позже навалилось.
– Хозяин где?
– В реанимации. Он позже приехал, прошел в кабинет, сейф был открыт, ключи в замке. Мужик в кресло опустился, – я, честно, подумал, – растерялся человек, а врач пульс пощупал, приказал кардиограмму сделать, и увезли.
– Ключи изъяли? – спросил Гуров.
– А то… Неродные, но выполнены классно, в замке ни одной царапины.
– Как проникли?
– Парк обнесен забором, внешних повреждений нет, сигнализация не сработала. Подкоп не обнаружен, окна, двери в полном порядке.
– Цвет московского розыска в сборе, – усмехнулся Гуров. – Грех не поднять это дело.
– Сдается мне, – задумчиво сказал Крячко, – тут дело семейное.
– Да… Хозяин прошел мимо мертвого брата, не остановился, – покачал головой Гуров, – а увидел открытый сейф и отправился в реанимацию. Что взяли из сейфа? Я не политик и не финансист, но мне известно, кто такой Туров. И я не знаю, что может этого человека остановить.
Илья Ильич Туров, которого за глаза все называли Туром, был среднего роста, с непропорционально большой головой, покрытой рыжими короткими волосами, держала голову могучая шея, переходящая в широкий торс, при длинных сильных руках и коротковатых мощных ногах. При всей, казалось бы, своей внешней несуразности он был если не красив, то интересен, скорее даже значителен. Создавали такой образ огромные, широко расставленные глаза, неукротимая мощь и энергия, исходившие от этого человека.
Русь богата людьми неординарными, настойчивыми, упорными. Самый давний, дореволюционный Тур был как раз из них. К 17-му году он владел во Владивостоке тремя мануфактурными магазинами, а когда все рухнуло – дожидаться конфискации не стал, собрал в специально сшитый холщовый пояс накопленное золотишко – пятьсот империалов с профилем царя, купил на всю семью хорошую липу и лихо протырился в европейскую Россию, осев неподалеку от Новгорода.
Наступил нэп, дедушка удвоил состояние, но в 29-м приказал товарищ Сталин нэпу каюк – и дедушка снова обзавелся подделкой, благо рабоче-крестьянская милиция взятки не чуралась со дня своего основания. Перебрались под Москву, дед поселил семейство в брошенную развалюху и стал регулярно
