– Допустим. А наличные деньги человеку вообще не нужны?
– Может, он бы и взял, да брат помешал.
– И все равно не сходится, – Гуров наполнил две рюмки. – Может, вам лучше воздержаться?
– Коньяк в малых дозах допустим, но я сегодня лучше воздержусь.
– И правильно! Ваше здоровье! У меня к вам просьба, шеф. – Гуров потянулся за сигаретой, но удержался. – Сдается мне, преступник как раз не удержался и пару-тройку пачек сотенных в карман сунул. Вы попросите своего бухгалтера сверить наличность в сейфе с документацией, может, все-таки какой-то суммы не хватает. Очень бы это мне помогло. Номера на банкнотах серийные, если задержим кого, улика неопровержимая.
– А сидиром? – обеспокоился Тур.
– Прежде чем дом построить, следует яму под фундамент выкопать.
Туров сверкнул голубыми глазами.
– А вы человек обстоятельный.
– Обязательно. В нашей профессии иначе нельзя.
– Только долго очень.
– А вы номера своих счетов смените или еще какой фокус сделайте, я не в курсе, чтобы посторонний к вашим деньгам доступа не имел.
– А в украденном сидироме моих данных не было, я сплю спокойно, – ответил Тур.
– Вы свое спокойствие ловко скрываете, – усмехнулся Гуров.
– Что мы все обо мне печемся, какие расходы у вас? Полагаю, деньги нужны? – поинтересовался хозяин.
– Деньги всегда нужны, – философски ответил Гуров, – однако Бог с ними, оформление долгое.
– Да я позвоню… – возмутился Тур, – все сделают быстро.
– Обойдемся, – сухо сказал Гуров. – На этот раз.
Тур фыркнул, качнул тяжелой головой, прошелся по кабинету, недовольно сказал:
– Я не всегда понимаю, когда вы шутите, когда говорите серьезно.
– Это нас роднит, я тоже не всегда понимаю, когда шучу, а когда говорю очень даже серьезно.
В соседней квартире, где жила младшая сестра Тура Елена, находился Григорий Котов. И, хотя он надел свой лучший костюм, белую рубашку, даже галстук, смотрелся он здесь предметом посторонним, абсолютно чужеродным. Чуть склоненная набок голова, плохая стрижка не давали возможности причесать волосы, они торчали клочьями в разные стороны, причем пятнистыми клочьями, так как Котов седел не как все люди, от висков к макушке, а произвольно – там седое пятно, в другом месте. Они были особенно видны, так как от природы оперативник был жгучий брюнет. Ну и, конечно, знаменитый нос, который создавался всевышним неизвестному гиганту, а достался человеку роста нормального. При всем этом Григорий Котов не был ни уродлив, ни смешон. Возможно, все несуразности, собранные в нем, уравновешивали его глаза – темно- карие, заглянув в которые становилось почему-то неловко, словно виноват в чем.
Елена пыталась относиться к гостю как можно доброжелательнее, но порой была не в силах сдержать улыбку.
– Вы, Григорий Давидович, как я понимаю, оперативник, – она подвинула ему чашку чая и вазочку с вафлями.
– Правильно понимаете, Елена Ильинична, – он взял чашку, с любопытством осмотрел, поставил на место. – Очень красивая вещь, выполнена настоящим художником.
От неожиданности Елена смутилась, она и не помнила, чтобы кто-нибудь из гостей обратил внимание на ее действительно красивый сервиз, купленный на аукционе и якобы некогда принадлежавший Николаю Первому.
– М-да, спасибо, сервиз… – она смешалась.
– Елена, вы хотели сказать о моей внешности, которая не соответствует профессии, – Котов попробовал чай, благодарно кивнул.
Елена была девушка с характером, умная, волевая, в старшего брата, закурила тонкую сигарету, сказала:
– Вы пришли задавать вопросы.
– Один вопрос, – уточнил Котов. – Как вы думаете, кто убил вашего брата?
– Вы не считаете ваш вопрос оскорбительным? – Елена не повысила голос, но чувствовалось, она вот- вот сорвется.
– Я пытаюсь найти с вами общий язык…
– Это невозможно и не нужно! Мы с вами говорим на разных языках!
– Тогда разговора не получится, и мы не узнаем, кто убил вашего брата.
– Вас выгнать или сами уйдете? Вы, так называемый сыщик, отдаете отчет в своих словах? По-вашему, я знаю убийцу Игоря и укрываю его?
Котов смотрел грустно и не отвечал.
– Чего молчите?
