эта мерзкая растительность сейчас тоже загорится.
– Цветы? – сказал Рэд, уронив руки и поднимаясь.
Но молодой человек опередил его. Он отыскал в траве книгу, вставил ее обратно в предохранительный футляр для катапультирования в случае аварии и отнес на вершину спуска.
– Рэд, познакомься, это твой сын, Рэнди, – сказала Лейла.
Рэд нахмурился.
– Откуда ты, парень?
– Кливленд, В-20.
– Чтоб я… Блейк… или Карфадж?
– Ага. Но теперь я употребляю Доракин.
Рэд шагнул вперед и взял Рэнди за плечо, всматриваясь в его глаза.
– Это так, это действительно так, и я чертовски рад. Что ты здесь делаешь?
– Ищу тебя. Дорогу мне показала Листья. Потом я встретил Лейлу…
– Не хочу вам мешать, – сказала Лейла, – но машину нам лучше поскорее убрать оттуда, пока не подъехал еще кто-нибудь.
– Верно.
Они повернулись к боковой дороге.
– Гм… как же тебя называть теперь? Отец?
– Рэд. Просто Рэд. – Он посмотрел на Лейлу. – Голова у меня вдруг прояснилась, словно туман развеялся.
– Это была последняя черная птица, – ответила Лейла.
– Ты представляешь, если бы проиграл я, то я бы не встретил Рэнди.
– М-да.
– Тогда давайте отправимся в УР, выпьем пива. У них в УР всегда было хорошее пиво.
– Я согласен, – сказал Рэнди. – Мне о многом нужно тебя спросить.
– Конечно. И мне тоже нужно о многом тебя расспросить… и нам еще нужно составить план.
– План?
– Да. По-моему, греки все же должны выиграть сражение при Марафоне.
– А они и выиграли.
– Что?
– Так сказано в учебнике истории.
– Ты въехал на Дорогу в В-20. Где именно?
– Нью-Акрон.
– Ты сможешь найти обратный маршрут?
– Думаю, что смогу.
– Парень, мы сделаем это! Погоди! Сначала отправимся в Марафон, сверить счет. Возможно, в игру вмешался новый фактор.
– Рэд?
– Да?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Это ничего, я объясню…
– Меня будет искать Мондамей, – сказал Цветы внезапно. – Оставьте ему записку.
Рэд щелкнул пальцами.
– Правильно. Ребята, вы усаживайтесь в машину. Я сейчас.
Он потрусил вниз по спуску, держась за бок. Подобрав кусок еще горящего металла, он нацарапал: «Мы завтракаем в УРе. Рэд» на покореженной дверце все еще догоравшего пикапа.
– Действительность несколько теряет реальность в его присутствии, – заметил Рэнди.
– Я никогда нечего особенного не замечала, – сказала Лейла, чтобы раскурить новую сигару. – До последнего пожара. Но теперь с ним, кажется, опять все нормально.
– Нормально, нормально. Сплошь тут нормальные собрались, – начал Цветы. – Наверное, я тоже дракон, которому снится, что он книга…
– На твоем месте я не упускала бы возможности, – сказала Лейла, садясь в кабину. – Листья, познакомься, это Цветы.
Последовал двойной взрыв статических помех…
26
В горной цитадели, в Абиссинии времен В-11, Тимьин Тин взглянул на пару любовников. Тесно прижавшись боком, Чантрис провела кончиком крыла по забинтованной голове и спине динозавра.
– Бедненький, тебе уже легче, правда?
Динозавр тихо застонал и прислонился к ней.
– Благодарю вас за то, что предоставили эту замечательную резиденцию, – сказала она Мондамею, который помог им выбраться из-под руин дома Чедвика, – и вам, за помощь в перевозке.
Тимьин Тин склонялся в глубоком поклоне.
– Оказать услугу дракону Белквинита – слишком большая честь для меня, – ответил он. – Желаю вам всяческих радостей в этом счастливом пристанище.
Динозавр несколько раз вздохнул. Дракон засмеялся и погладил его.
– Ума у него не слишком много, – призналась она, – но какое тело!
– Я рад, что вы рады, – сказал Мондамей, – мы оставим вас в благословенном одиночестве теперь, потому что мне нужно найти свою собственную любовь. Этот человек-разрушитель согласился помочь мне. После этого мы займемся каждый своим: я буду лепить горшки, он – выращивать цветы. Тимьин Тин, если ты готов, садись мне на спину.
– Если хотите совет, – сказала Чантрис, выдыхая спираль бледного дыма, – то поинтересуйтесь у последнего въезда на Вавилон, рядом со знаком голубого «зиккурата». У нас, драконов, иногда имеются любопытные сведения.
– Благодарю за совет, – сказал Мондамей, когда Тимьин Тин влез ему на спину и ухватился за плечи.
Они поднялись в воздух, долину внизу наполнили рычание и грохот…
Рэд, Лейла и Рэнди, облаченные в местные наряды, сидели в глинобитном домике с земляным полом в царстве УР и пили пиво местного производства из глиняных горшков. К ним подошел темнокожий плотный человек в таком же одеянии.
– Рэнди?
Они посмотрели на него.
– Тоба! – воскликнул Рэнди. – Я должен угостить тебя пивом. Садись. Ты помнишь Лейлу. А это мой отец, Рэд Доракин.
– Помню, помню, – сказал Тоба, пожимая руки. – Твой отец? Ай-ай!
– Что ты делаешь в УРе?
– Я сам, собственно, из этих мест. И пока без работы. Решил навестить родителей и подыскать новое дело. – Он кивнул в сторону, где в углу лежало несколько джутовых мешков.
– А что именно? – спросил Рэд, опуская свой горшок и вытирая рот.
– О, примерно в шестидесяти В по Дороге я занимаюсь археологией. Время от времени я возвращаюсь сюда, чтобы закопать пару мелочей. Потом я еду обратно и откапываю их. Я уже работу написал на этом материале. Это очень интересный случай взаимопроникновения культур. Сейчас у меня там, в мешках, несколько замечательных образцов из Мохендо-Даро.
– Но ведь это… некоторым образом жульничество? – спросил Рэнди.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Прятать находки таким образом… ты вводишь путаницу в археологию.
– Почему? Нет. Я ведь сказал, я сам отсюда. И всем находкам действительно по шесть тысяч лет, когда их откапывают.
– Но ведь у людей создается превратное мнение о характере УРа и Мохендо-Даро?
– Не думаю. Вот тот парень, с которым я сижу, он из Мохендо-Даро. Я его встретил в 1939 году на
