Аслан не отвечал.
– Значит, – выговорила Люси совсем тихо, – всё оказалось бы хорошо – как-нибудь? Но как? Пожалуйста, Аслан! Мне нельзя знать?
– Знать, что могло бы произойти, дитя? – спросил Аслан. – Нет. Этого никто никогда не узнает.
– Вот жалость, – огорчилась Люси.
– Но каждый может узнать, что произойдёт, – продолжал Аслан. – Если ты сейчас пойдёшь обратно и разбудишь их, и скажешь им, что снова видела меня, что вы должны все сейчас же встать и следовать за мной, – что тогда произойдёт? Есть только один способ узнать.
– Значит, ты хочешь, чтобы я это сделала? – прошептала Люси.
– Да, малютка, – сказал Аслан.
– Другие тебя тоже увидят? – спросила Люси.
– Поначалу определённо нет, – сказал Аслан. – Позже, смотря по обстоятельствам.
– Но они же мне не поверят! – воскликнула Люси.
– Это не важно, – отвечал Аслан.
– Ой-ой, – запричитала Люси. – А я так радовалась, что тебя нашла. Я думала, ты позволишь мне остаться. Думала, ты зарычишь, и все враги ужаснутся – как раньше. А теперь всё так страшно.
– Тебе трудно понять, малютка, – сказал Аслан, – но ничто никогда не происходит так, как уже было.
Люси зарылась головой в его гриву, чтобы избежать взгляда. Однако было что-то магическое в его гриве. Она почувствовала, как в неё вливается львиная сила. Внезапно она поднялась.
– Прости, Аслан, – сказала она. – Теперь я готова.
– Ты львица теперь, – сказал Аслан. – И теперь вся Нарния восстанет обновлённой. Ну, иди. У нас нет больше времени.
Он встал и величаво, бесшумно вступил в круг танцующих деревьев, через которые она только что прошла; Люси шла рядом, положив чуть дрожащую руку на его гриву. Деревья расступались перед ними, на миг принимая человеческий облик. Перед Люси возникали высокие и прекрасные древесные боги и богини, которые кланялись Льву; в следующую секунду они вновь были деревьями, но продолжали кланяться, так грациозно раскачивая ветви и стволы, что их поклоны тоже были как танец.
– Ну, дитя, – сказал Аслан, когда деревья остались позади, – я подожду здесь. Иди разбуди остальных и скажи, чтобы они шли за мной. Если они не пойдут, тогда ты должна следовать за мною одна.
Это ужасно – будить тех, кто старше тебя и к тому же смертельно устал, чтобы сообщить нечто такое, чему они скорее всего не поверят, и понуждать к тому, чего они, разумеется, не хотят. «Я не должна об этом думать, я должна делать, что сказано», – убеждала себя Люси.
Сначала она подошла к Питеру и встряхнула его.
– Питер, – прошептала она ему в ухо, – проснись. Аслан здесь. Он сказал, что мы должны сейчас же следовать за ним.
– Конечно, Лу. Куда ты хочешь, – неожиданно отвечал Питер.
Это обнадёживало, но, увы, Питер тут же перевернулся на другой бок и опять заснул. Люси попыталась разбудить Сьюзен. Та действительно проснулась, но только для того, чтобы сказать самым противным, взрослым голосом:
– Тебе всё приснилось, Лу. Ложись и спи.
Она принялась за Эдмунда. Очень трудно было разбудить его, но когда в конце концов удалось, он совсем проснулся и сел.
– А? – сказал он недовольным голосом. – О чём это ты?
Люси все повторила снова. Это было самое трудное, потому что с каждым разом получалось всё менее убедительно.
– Аслан! – воскликнул Эдмунд, вскакивая. – Ура! Где?
Люси обернулась в сторону Льва, который ждал, терпеливо глядя на неё.
– Здесь, – сказала она, указывая.
– Где? – переспросил Эдмунд.
– Здесь же. Вон. Не видишь? Вот с этой стороны дерева.
Эдмунд некоторое время вглядывался изо всех сил и затем сказал:
– Нет там никого. Тебя ослепил и сбил с толку лунный свет. Это бывает, знаешь. Мне тоже сперва что- то показалось. Это только оптическая… как её там…
– Я всё время его вижу, – сказала Люси. – Он смотрит прямо на нас.
– Тогда почему я не могу его видеть?
– Он сказал, ты не сможешь.
– Почему?
– Не знаю. Он так сказал.
– Ну ладно, – произнёс Эдмунд. – Мне это всё не нравится, но, наверное, мы должны разбудить остальных.
Глава одиннадцатая
Лев рычит
Когда всех наконец разбудили, Люси пересказала свою историю в четвёртый раз. Полнейшее молчание, которое за этим последовало, казалось, отнимало последнюю надежду.
– Я ничего не вижу, – сказал Питер, до боли напрягая глаза. – А ты, Сьюзен?
– Ну, конечно же нет, – отрезала Сьюзен. – Потому что там нечего видеть. Она грезит. Ложись обратно и давай спать, Люси.
– Я надеюсь, – сказала Люси дрожащим голосом, – что вы все пойдёте со мной. Потому что… потому что я должна идти с ним, даже если никто не пойдёт.
– Не говори глупостей, Люси, – сказала Сьюзен. – Конечно, ты никуда одна не пойдёшь. Не пускай её, Питер. Она нарочно капризничает.
– Если она пойдёт, то я пойду с ней, – сказал Эдмунд. – Тогда, год назад, права была она.
– Да, – согласился Питер. – Может быть, она была права и сегодня утром. Нам, конечно, не стоило идти вниз по ущелью. Только всё-таки – почему посреди ночи? И почему Аслан для нас невидим? Раньше такого не случалось. Это на него не похоже. Что скажет Д.М.Д.?
– О, я-то вовсе ничего не скажу, – отвечал гном. – Если вы идёте, то я, конечно, иду с вами, а если отряд разделится, остаюсь с Верховным Королём. Это мой долг перед ним и королём Каспианом. Однако если вас интересует мое частное мнение, то я обыкновенный гном, который не думает, что есть шанс ночью найти дорогу там, где не нашли её днём. И мне не по душе говорящие львы, которые не говорят, дружелюбные львы, которые не делают нам ничего хорошего, и огромные львы, которых никто не видит. Это всё стручки и лодочки, насколько я понимаю.
– Он бьёт лапой по земле, потому что сердится на нас, – сказала Люси. – Мы должны идти сейчас же. По крайней мере, я.
– Ты не имеешь права на нас давить. Нас четверо против тебя одной, и ты младше, – сказала Сьюзен.
– Да ладно, пошли, – проворчал Эдмунд. – Идти надо. Не будет покоя, пока не пойдём.
Он готов был во всём поддержать Люси, но злился, потому что не выспался, и оттого на всех дулся.
– Тогда вперёд, – скомандовал Питер, устало продевая руку в ремни щита и надевая шлем. В другое время он сказал бы что-нибудь ласковое Люси, своей любимой сестре, поскольку видел, как она расстроена, и понимал, что её вины здесь нет. И всё равно он поневоле немного на неё досадовал.
Хуже всех была Сьюзен.
– Предположим, я начну вести себя, как Люси, – сказала она. – Я могу заявить, что останусь здесь, что бы ни делали остальные. А вот я так, наверное, и поступлю.
– Повинуйтесь Верховному Королю, ваше величество, – сказал Трам, – и давайте тронемся. Если мне больше не дают спать, лучше уж идти, чем сидеть здесь и препираться.
Итак, наконец они двинулись. Люси шла первая, кусая губы и стараясь не высказать Сьюзен всё, что о
