ней произошло, правда или сон? Она на самом деле встречалась с греком-мультимиллионером или это плод ее воображения?
– Боже, да ведь это тот самый Костандиллис! – завопила свекровь, когда в пятый раз пересчитала сумму, находившуюся в конверте. – Здесь твоя зарплата за месяц, дорогая Ирэн?
Отметив, что «дорогой» свекровь ее никогда не называла, Ирэн небрежно бросила:
– Нет, матушка, за одно занятие.
– Не может быть! – затряслась та. – Боже мой, мы скоро станем богатыми!
«Тот самый Костандиллис», как узнала Ирина, пролистав несколько подшивок журналов и посмотрев выпуски новостей, оказался одним из самых могущественных и богатых людей Греции. Король Павел считал его своим лучшим другом, Костандиллис железной рукой смещал неугодных ему министров. Фактически именно он вертел большей частью экономических и политических дел в Греции. У него было колоссальное состояние, его упорно называли одним из самых богатых людей Европы.
Кроме этого титула, у Георгиоса был и другой – о его сексуальном аппетите ходили легенды. Он менял женщин, как перчатки. В списке его любовниц числились дивы Голливуда, известные манекенщицы, писательницы-интеллектуалки и даже коронованные особы. Не считая мимолетных интрижек с горничными, официантками, гувернантками, стюардессами… Костандиллис всегда первым бросал надоевшую пассию, щедро ее вознаграждая, – некоторые дамы мечтали оказаться в списке его донжуанских побед, чтобы только получить при расставании небольшой презент в виде кольца с крупным бриллиантом или сапфирового браслета.
У него когда-то имелась жена, тихая и забитая женщина, которая взирала на похождения мужа с вселенским спокойствием. Несколько лет назад она скончалась, и Костандиллис мог теперь совершенно свободно предаваться зову плоти.
– Будь осторожна с ним, – пугал Ирину Мишель. – Если бы не наше плачевное финансовое положение, я бы ни за что не отпустил тебя в логово этого развратника.
Ирина с умилением посмотрела на супруга. В ее глазах он ничем не отличался от Костандиллиса – она знала, что у Мишеля имеется любовница, его молоденькая помощница на фирме. – Дорогой, тебе не стоит беспокоиться, – заявила она. – Если я уйду от тебя, то исключительно в качестве жены грека.
Она сказала это в шутку – хотя в шутке таилось ее страстное желание.
– Я тебе никогда не дам развода! – не на шутку перепугался тогда Мишель.
Занятия проходили нерегулярно – Георгиос был то в отъезде, то на деловых переговорах, то на светском мероприятии. Однако конверт с крупной суммой секретарь неизменно вручал Ирине. Она пыталась протестовать.
– Господин Костандиллис так приказал, – ответствовал он. Как понимала Ирина, слово могущественного грека было непререкаемым.
Когда же Костандиллис появлялся в парижском особняке, то их занятия превращались в ужин. Георгиос оказался очень способным учеником, схватывал все на лету. Ирине было с ним очень легко. Она не раз ловила на себе пламенные взоры миллионера. Ну что же, конечно, ей до ужаса хочется стать хозяйкой роскошного особняка, – а таких, как сообщали масс-медиа, у Костандиллиса по всему миру было полдюжины, – но это не значит, что она бросится ему на шею.
– Ты бы хоть завела с ним интрижку, – вдруг заявила чопорная свекровь. – Ты что, не понимаешь, он отвалит тебе за одну ночь целое состояние!
Потрясенная Ирина не знала, что ей делать: плакать или смеяться – мадам Дюбуа и ее мягкотелый сынок на полном серьезе предлагали ей стать любовницей Костандиллиса.
– Он подарит тебе бриллиантовое колье, – мечтала мадам Дюбуа. – Хотя нет, проси сразу яхту.
– Так и быть, – вторил ей Мишель. – Я смогу тебя простить. Ведь все ради детей, все ради моих маленьких крошек!
Костандиллис никак не проявлял свой интерес к Ирине. Она даже изумлялась: если верить желтой прессе, Георгиос первым делом, въезжая в отель, соблазнял горничную. С Ириной же он вел себя достойно.
Судьба грека оказалась на редкость занимательной – он вырос в Смирне, подростком перебрался оттуда в Америку, где сколотил первый капитал. Костандиллис всегда туманно отзывался об этом периоде. Наверняка за его богатством стояло преступление, да и не одно. Пик расцвета его предпринимательских способностей пришелся на Вторую мировую. Он всецело поддерживал союзников, занимался обеспечением армий топливом. Говорили, что он на этом хорошо нажился. Вроде бы в его руки попал целый поезд, на котором нацисты пытались вывезти из доживающего последние дни Третьего рейха награбленные ценности. Никто ничего не мог утверждать наверняка – у Костандиллиса всегда находились высокопоставленные друзья и великолепные адвокаты, которые в два счета доказывали несостоятельность всех обвинений.
Во всяком случае, именно после войны он стал стремительно богатеть, способствовал восстановлению в Греции монархии и в итоге вернулся на родину – чтобы играть роль серого кардинала.
Занятия проходили около полугода. Затем Костандиллис в свойственной ему экспансивной манере заявил как-то пятничным вечером:
– Ирэн, на днях я устраиваю небольшую вечеринку только для избранных в Эгейском море. На яхте.
О яхте Костандиллиса говорили, что она – самая большая в мире.
– Я хочу, чтобы ты там присутствовала.
– Но, Георгиос, – Ирина знала, что спорить с греком бесполезно, но что она, бедная учительница, будет делать среди избранных? Она не сомневалась, что под эту категорию попадали звезды кино, богатейшие бизнесмены и аристократы.
– Ты – моя гостья, – с вызовом ответил грек.
– Мне нечего надеть, – Ирина ляпнула первое, что пришло в голову.
Костандиллис махнул сморщенной рукой:
– Об этом не беспокойся. Завтра займешься такими мелочами.
Муж устроил Ирине дома форменную истерику.
– Продажная девка, шлюха, скажи, как часто ты спишь с этим сморчком! – вопил, брызжа слюной, Мишель.
– Ты неблагодарная мерзавка, – поддакивала ему мадам Дюбуа, высунув нос из своей комнаты. Она уже несколько месяцев как переехала к «детям».
Ирина давно устала от постоянных придирок и напоминаний о своей черной неблагодарности. Она-то никогда и не любила Мишеля. Костандиллис был ей гораздо более симпатичен.
На следующий день Ирина действительно занялась «мелочами». Объехала самые элитные лавки Парижа на лимузине Костандиллиса. Хозяева бутиков были сама любезность. Похоже, они привыкли к чудачествам грека и знали, что его кошелек оплачивает самые дорогие покупки.
– Мадам Дюбуа, – приветствовали ее везде. – Мы очень рады. Прошу вас, сегодня наша клиентка – только вы!
Это не было обманом – во всех магазинах ждали только ее. Она набрала целый ворох вещей. Вначале Ирина боялась, а затем решила: вряд ли когда-нибудь еще ей представится случай приобрести платье от Диора или костюм от Шанель. Судя по всему, Костандиллис решил сделать ей прощальный подарок. Она знала, что приближается дата заключения его сделки с Москвой. Затем русский ему не понадобится. Сказка закончится, лимузин превратится в горбатый «Фиат», а дворец – в перезаложенный особнячок семьи Дюбуа. Ирина горестно вздохнула. Последние дни шикарной жизни она проведет с размахом, ни о чем не думая.
Рано утром в воскресенье за ней заехал лимузин – путь лежал на частный аэродром. Там ее ждал небольшой самолет. Всего полтора часа в полете – и она оказалась в Греции.
Стоял февраль, в Париже было достаточно прохладно, здесь же цвели деревья. Все ее чемоданы переправили на небольшой катер, который ожидал около причала.
Море, лазурное, убаюкивающее море… Ирина так давно мечтала увидеть тихо плещущие волны.
Катер доставил ее на яхту. Пресса не преувеличивала – яхта «Дионисия» поражала размерами и богатством обстановки. Она стоила не один миллион долларов.
Костандиллис, радушный хозяин в белоснежном костюме с неизменной орхидеей в петлице, встретил ее лично.
