требовался кто-то, на кого можно было возложить все преступления. Мы же были к тому времени в полушаге от клада. Я сопровождал Эльке, мы с ней нашли три буквы. Зачем, по-вашему, я прибыл в этот заштатный городишко? Не статью же про него писать для «Болтуна», кому нужна эта Санта-Кларита! Я приехал помочь тетке и братьям найти клад! И тебе, Эльке, так рьяно помогал не по доброте душевной и не из-за жажды дешевой сенсации, а чтобы быть всегда в курсе последних событий. И когда Родриго сегодня вечером сообщил, что задержан отец Теренсио, который украл дароносицу, и вы нашли пластину и отправились в капеллу, нам оставалось только проследить за вами – и спуститься в подземелье, к сокровищам императора! Спасибо, что нашли для нас клад!
Кай рассмеялся, но в его смехе не было ничего веселого. Журналист, как и его братья, был готов снова убивать.
– И что вы сделаете? – спросила Николетта. – Вы не сможете нас убить просто так! Я – комиссар полиции, начнется расследование...
– О, меня никто не заподозрит, – сказала сестра Урсула. – Я же сама едва не стала жертвой убийства! Мои дорогие племянники тоже вне подозрений – никто в городе и монастыре не знает о нашей родственной связи! Никто никогда и не узнает! Я в монастыре всего несколько лет, а до этого жила в соседнем городишке. В Санта-Кларите о моем прошлом никто ничего не знает. Я – смиренная монахиня, Кай – преуспевающий журналист из столицы, Родриго – заместитель шефа полиции, Мигель – портье в гостинице. Если понадобится, мы подтвердим алиби друг друга! Завтра найдут ваши тела – вас застрелит отец Теренсио, вырвавшийся на свободу. А Родриго застрелит безумного падре. И дело будет сдано в архив! Сокровища Сильвио будут наши! И никто не помешает мне с моими ребятками начать новую жизнь – вдали от Коста-Бьянки и монастырских догм!
– И вы пойдете на очередное убийство ради золота, сестра? – спросила Николетта.
Монашка, пожав плечами, ответила:
– Дочь моя, открою тебе секрет: я никогда не верила в Бога, а в монастырь пошла, потому что ничего другого не оставалось – у нас в стране ведь нет домов для престарелых. Родриго, Кай, Мигель! – скомандовала она.
Молодые люди потеснили Эльке и Николетту к стенке. Урсула распахнула дверь комнаты, заставленную бочками и сундуками, подошла к одному из ящиков и подняла его крышку. На ее лице отразился ужас, она страшным тоном воскликнула:
– Мерзавки, что вы сделали с кладом? Тут же ничего нет!
Сестра Урсула распахнула еще один сундук, затем сорвала крышку с бочки.
– Тут только паутина и пыль! – завопила она и пнула ногой один из ящиков. Со стороны это выглядело весьма комично: маленькая монахиня пыхтит как дикобраз, пытаясь заполучить сокровища великого императора. – Они нас обманули! Где золото!
Эльке улыбнулась бы, если бы ситуация не была такой серьезной. Они ведь в руках этой полусумасшедшей Урсулы и трех ее верных племянников. Будь она одна или в компании хотя бы одного из них... Но справиться с тремя молодыми мужчинами у нее не получится. Тем более у каждого из них в руках заряженный пистолет.
Кай, крикнув Родриго:
– Останься и не спускай глаз с баб, – подошел к тетке. За ним последовал любопытный Мигель.
– Но как же так! – несколько плаксивым голосом произнес младшенький. – Тетя, где же золото? Получается, что я зазря убивал? Вы же обещали, что каждый получит по миллиону! И тогда Витансьон точно выйдет за меня!
– Не знаю! – гаркнула Урсула. – У этих двух дур не было времени, чтобы перепрятать золото! Да и посмотрите, все в паутине! Сокровища кто-то нашел уже очень давно! Но кто?
– У вас неудача, – сочувственно произнесла Николетта.
Родриго, прислушиваясь к перепалке тетки с братьями, велел комиссарше заткнуться:
– А будешь умничать, пришью на месте. Все равно мы вас порешим!
Мигель поднял крышку одного из сундуков и радостно завопил:
– Нашел! Нашел! Вот они, сокровища!
Он поднял над головой золотую монету, которая нестерпимо сияла в лучах свечи. Урсула алчно выхватила ее и проворчала:
– Ну вот, а я-то думала, что мы сели в лужу...
– Но там на дне была всего одна монета, – добавил Мигель. – Тетя, там больше ничего нет!
Родриго отвел взгляд от Эльке с Николеттой, услышав вопли Мигеля о том, что сокровища нашлись. Шрепп, пользуясь моментом, захлопнула дверь комнаты, где находились Урсула и два ее племянника, повернула ключ и вытащила его из скважины.
– Нас заперли! – раздался вопль Кая. – Родриго, что такое? А-а-а-а!
Родриго Санчес направил на Эльке пистолет и сказал:
– Ты, немецкая сука, отдавай ключ!
– Ни за что, – сказала Эльке. – Я его проглочу!
– Что? – выпучился на нее Родриго, явно не готовый к такому повороту событий. Он неуверенно добавил: – Подавишься...
– Не подавится, – уверила его Николетта. – Ты дашь нам уйти, понял, Родриго? Твоя тетка превратила вас в убийц, и самое разумное, что ты можешь сделать, так это выпустить нас.
За кованой дверью бушевала Урсула:
– Родриго, стреляй в них! Они тебе заговаривают зубы! Немедленно!
Санчес сузил глаза и прошипел:
– Ну нет! Мне нужно золото, чтобы смыться из этого паршивого городка! Когда у меня будет много денег, то я поселюсь в столице, куплю себе виллу с бассейном и заведу трех любовниц! И не придется горбатиться на работе! Настанет вечный праздник. Ну ты, отдай ключ! А не то сделаю харакири!
Он навел пистолет на Эльке, Николетта была готова броситься на Родриго, но в этот момент темный коридор подземелья, уходящий вдаль, огласился заунывным и страшным воем, который перешел в плач.
– Что это? – сипло спросил Родриго. – Это ваши шуточки, признавайтесь!
Эльке, понимая, что на самом деле это шутки аббатисы и Сивиллы (и зачем они возобновили комедию с призраком?), покрылась гусиной кожей. Уж как-то слишком зловеще и неприятно звучал этот плач.
Рыдания, переходящие в стоны, приближались. Родриго вдруг завопил:
– Мамочка! Нет, чур меня!
Он выстрелил куда-то в темноту. Николетта обернулась, Эльке тоже посмотрела в том направлении, откуда шел заунывный вой.
Она не поверила собственным глазам. Метрах в пятнадцати от них над полом парило нечто. Нечто белое, клубящееся, похожее на облако, и Шрепп показалось, что она различает облик девушки. Это нечто медленно двигалось к ним из подземелья, и вой со стонами нарастал.
Николетта перекрестилась и прошептала:
– Эльке, думаю, нам пора! Я не знаю, что это такое, но лицом к лицу лучше с этим не встречаться!
Родриго, побелев, издал звук, похожий на предсмертный хрип, выстрелил еще раз в самый центр этого белого и клубящегося. Раздался стон, как будто прошептала умирающая женщина, туман начал расползаться, его щупальца потянулись к Родриго. Тот заорал и повалился без чувств на пол.
Эльке выхватила у него из руки пистолет. Она видела в самом центре белого и сияющего тумана, который заполнял уже весь коридор, скорбный лик девушки – темные глаза, светлые локоны. Неужели... неужели это в самом деле Плачущая Долорес, которая покончила с собой из-за несчастной любви и чей призрак теперь жалуется на судьбу, отвергнутый и небом и землей?
Шрепп побежала прочь, за ней неслась Николетта. Они в две секунды, перепрыгивая через три ступеньки сразу, поднялись по лестнице и оказались в капелле. Вой и стенания следовали за ними, туман показался у подножия лестницы.
Эльке выдернула золотую пластину, и ниша с хрустальной статуей Девы Марии стала поворачиваться в обратном направлении. Плиты переместились на прежнее место, раздался тихий щелчок, и статуя скорбно замерла в стене.
