что он напоминает ей отца.
– Всего хорошего, – произнес Ватутин, и в его глазах блеснули слезы.
Он пожал Светлане руку и побрел прочь. Павел же пытался выведать у нее, что она нашла в мастерской Куликова. От Резниченко ничего нельзя было утаить, в том числе и ее визит на улицу Восьмого Марта.
– Вы что-то определенно скрываете от меня, Света, – произнес Павел. – Ну ладно, обещайте мне хотя бы, что не будете ничего публиковать до моего возвращения.
– Паша, вам пора, – вместо ответа сказала Светлана. – Вы слышите, провожающих просят удалиться. Я жду вас в ближайшие дни в Москве.
– Значит, ведете свою игру, не доверяете мне, – произнес Павел с обидой. – Ну да бог с вами, счастливого пути, Света. Еще увидимся!
Поезд тронулся в путь через три минуты, и Ухтомина, откинувшись на мягкую спинку, проводила взглядом вокзал Усть-Кремчужного.
В Москве ее встречал отец, которому, как поняла с первых секунд Светлана, уже известно, что она стала свидетельницей убийства. Он был взволнован и встревожен. Очевидно, его приятель узнал все от Ватутина и проговорился Геннадию Петровичу.
– Светочка, нельзя же подвергать свою жизнь опасности, – сказал он дома. – Все эти старые дела чреваты плохими последствиями. Может, тебе оставить попытки расследования? Кому нужна эта правда?
– Папа, что такое ты говоришь! – изумленно воскликнула Светлана. – Ты столько раз говорил мне, что никогда нельзя сдаваться. Ты же сам до сих пор надеешься раскрыть преступление, жертвой которого стала мама.
Геннадий Петрович ответил:
– Я уже ни на что больше не надеюсь, Света. Я давно понял, что так и умру, ничего не узнав.
– Папочка, не расстраивайся, – нежно произнесла Ухтомина и обняла отца. Как она могла забыть, что ему уже под семьдесят. Она всегда представляла его молодым и здоровым, а он постепенно превращается в старика. Света невольно вспомнила Григория Ивановича Ватутина. О нет, она все бы отдала, только бы с ее отцом не приключилось ничего ужасного, никакой болезни. Как она будет жить без него?
– Я рад, что ты занимаешься делом, которое увлекло тебя, – сказал Геннадий Петрович. – Но у меня бегут мурашки по коже, когда я представляю себе, что на тебя может охотиться безумный маньяк. Света, будь осторожна!
Он явно имел в виду Вячеслава Винокурова. Того объявили в розыск, поиски в Усть-Кремчужном ни к чему не привели. Обыск в особняке Винокуровых длился более двух суток, еще бы, чтобы отыскать все потайные помещения, потребовалась уйма времени. И Светлана была уверена, что хозяева не помогали следственным органам. Она часто представляла, что Вячеслав, затаившись в какой-нибудь подземной каморке, тихо сидит, прислушиваясь, как за стеной, в метре от него, ходят следователи и милиционеры. Винокуровы отрицали вероятность того, что их сын имеет отношение к смерти Куликова. Светлана помнила расписку, которую заставили ее написать эти ненормальные. Она обязана рассказать правду. Иначе…
Иначе Вячеслав заявится к ней, или это сделает сама Наталья Семеновна, или ее супруг, боящийся, как летучая мышь, дневного света.
И картины, они не давали покоя Светлане. Куликов что-то хотел в них сказать, но что именно? То, что на самом деле убийцами являются Таранцев и Стаховский. Или что Стаховский убил Таранцева?
Оставив попытки разгадать этот ребус, она с головой погрузилась в свой предыдущий проект, серию статей, посвященных Константину Деканозову.
Кристина, позвонив ей по телефону, спросила, есть ли что-нибудь новое? Светлана, не решившись скрывать от Стаховской правду, сказала, что ей удалось откопать кое-что занятное из жизни Владимира. Кристина, явно загоревшись интересом, пригласила Ухтомину к себе.
Светлана не знала, как именно построить разговор со Стаховской. Выложить ей сразу же все, заявить, что ее знаменитый муж на самом деле насильник и соучастник убийства?
Кристина, как показалось Светлане, постепенно приходила в себя после смерти Владимира. Его портрет, перед которым стояли живые цветы, притягивал взгляд. Светлана решила взять инициативу в свои руки.
– И как твое расследование, удалось найти сына Владимира Сергеевича? – спросила она.
Вдова ответила:
– Пока нет, я подключила к этому делу два детективных агентства и, если будет нужно, оплачу услуги еще двух. Они обнаружили Галину Одинцову, ту самую, которая была знакома с Володей. Но все оказалось не так просто. Эта Галина Одинцова ни о чем не знает, у нее есть сын, но не от Стаховского. Скорее всего, кто-то прикрывался ее именем. С одной стороны, это усложняет поиски, с другой – может быть, облегчает. Это значит, что дамочке, которая сообщила о сыне, явно было что скрывать, и она знала эту Галину Одинцову. Меня не обнадеживают, но говорят, что в практике детективных агентств были случаи и посложнее. Я надеюсь, в ближайшие дни мне станет все известно.
– И что ты намерена делать, когда найдешь сына Стаховского? – задала вопрос Светлана.
Кристина сказала:
– Я не буду опротестовывать завещание, хотя мой отец подталкивает меня именно к этому шагу. Пусть все будет так, как хотел Володя. Но я потребую сделать анализ ДНК, чтобы точно установить степень родства молодого человека и Владимира. Если будет доказано, что это его сын, то он получит половину акций холдинга, согласно воле мужа. Адвокаты уже сейчас говорят, что существует возможность опротестовать завещание, ведь сын Володи, по всей видимости, не от Галины Одинцовой, а от дамы с иным именем. А значит, этот пункт завещания недействителен. Но, повторяю, я не буду нарушать волю Володи, сделаю все, как он хотел. Ему требовался наследник, он его получит. Лучше расскажи, что тебе удалось узнать? Я слышала, ты стала в Усть-Кремчужном свидетелем убийства? Это имеет отношение к делу Володи?
– По всей вероятности, имеет, – Светлана неохотно вернулась к теме гибели Стаховского. – Ты уверена, Кристина, что готова узнать все, абсолютно все?
Стаховская, пожав плечами, произнесла:
– Ты говоришь так, как будто собираешься огорошить меня ужасными известиями. Да, я попросила тебя заняться журналистским расследованием гибели моего мужа, чтобы знать правду.
– И эта правда, какая бы страшная она ни была, будет предана огласке? – спросила Светлана.
Кристина снова в недоумении произнесла:
– Ну, конечно, ради чего бы я старалась выяснить ее? Чтобы положить результаты расследования в папку, запереть ее в сейф и забыть обо всем? Нет, каждый имеет право знать о том, что случилось с Владимиром, я хочу найти его убийцу больше всего на свете!
– Тогда я расскажу тебе весьма страшную историю, которая уходит корнями аж в начало семидесятых годов. И твой супруг, Владимир Сергеевич Стаховский, замешан в ней самым непосредственным образом…
Кристина внимательно слушала Светлану, но на ее лице не отражалось никаких эмоций. Только когда речь зашла о том, что Стаховский принимал участие в убийстве, она закрыла на мгновение глаза. Светлана не останавливалась на деталях, а обрисовывала общую ситуацию. Подробный отчет о пребывании в Усть- Кремчужном она принесла с собой.
Как только Ухтомина произнесла финальную фразу, Кристина сказала:
– Света, ты сделала очень много. Теперь я понимаю, почему ты пыталась предупредить меня. Правда… Ты уверена, что Стаховский принимал участие в изнасиловании и убийстве? Может быть, это ошибка?
– Думаю, нет, – ответила Ухтомина. – Что ты планируешь делать, Кристина? Ты разрешишь мне написать об этом статью?
– Разве что-то изменится, если я скажу «нет»? – Стаховская горько усмехнулась. – Я понимаю, Света, что ты не отступишься. И ты имеешь на это право. Но бедный Володя, сколько ему пришлось пережить… Как бы я хотела, чтобы… Чтобы никто и никогда ничего не узнал об этом. Света, может, ты передумаешь? Кому нужна эта история?
Поразившись тому, насколько созвучны слова Стаховской мыслям ее собственного отца, Светлана
