между Игорем Михайловичем Веселовским и Светланой Андреевной Белокопытовой.
– Здесь стоит вчерашнее число! – заявил генерал, разрывая документ. – Подделка!
– Не подделка, а всего лишь копия, – сказал Игорь, – оригинал находится в надежных руках. Прочие копии будут немедленно переданы телевидению, редакторам крупных газет и иностранным журналистам, стоит мне оказаться под стражей. Так же как и кассета, на которой записан монолог вашей дочери Светочки – там она рассказывает о своей несчастной жизни, о том, как вы ее истязаете, о ваших повадках садиста...
Андрей Ильич бросился на Игоря и схватил его за горло. Тот даже не пытался сопротивляться. Белокопытов прохрипел:
– Что ты с ней сделал? Откуда взялась бумажка?
– Отпустите, папа! – выдохнул Игорь, и Андрей Ильич оттолкнул от себя молодого человека. – Я же сказал, что мы муж и жена, и это чистая правда. Извините, что не пригласили вас на церемонию. Торжественного банкета еще не было, но упущенное можно и наверстать.
Веселовский снова усмехнулся, вспомнив недавние события.
Фаина умела творить чудеса, постаралась и на сей раз. У нее имелась старинная подруга, начальник одного из загсов Москвы, и та в два счета устроила брак между ним и находившейся под кайфом Светланой. Документы девицы обнаружились у нее в кармане джинсов (наверняка носила всегда с собой по приказу папочки, чтобы милиция, если вдруг заметет, сразу поняла, с кем имеет дело). Обтяпать все было проще пареной репы: Светлана за шприц с героином поставила свою корявую подпись под нужными документами, а в качестве свидетеля выступили сама Фаина и бородач в фиолетовом костюме, то ли поэт, то ли художник. Знакомая Фаины шлепнула в паспорта штампы, выдала свидетельство – и дело было сделано. Оригинал свидетельства о браке Игорь отдал верной проректорше, а о пленке с признаниями Светланы, как и о копиях, которые надлежало разослать журналистам, он, конечно, сейчас наврал: на их изготовление элементарно не хватило времени. Но вся прелесть ситуации заключалась в том, что генерал Белокопытов не имел об этом понятия! До того, как отвезти Светлану, ставшую ему законной супругой, к Андрею Ильичу, Игорь знатно отблагодарил Фаину Григорьевну – прямо у себя в раскуроченной ванной...
Белокопытов с шумом выдохнул и заявил:
– Брак будет немедленно аннулирован, уж я позабочусь!
– Что будет походить на неуклюжую попытку замести следы, – спокойно парировал Игорь. – То есть все будет выглядеть так: узнав о том, что земля горит у вас под ногами, вы пытаетесь вывести из-под удара себя и свою дочку. Поймет ли это ваше начальство и люди в правительстве и президентской администрации, папа? Может, вам и сойдет с рук, а может, и нет. Кто знает, кто знает...
Генерал прошелся по ковру, взглянул на спящую дочку. Он размышлял. Игорь нарушил тишину первым:
– Разрешите внести предложение, папа. Думаю, оно устроит не только меня, но и вас. Мы ведь теперь, можно сказать, представители одной дружной и крепкой семьи, а негоже зятю сидеть в тюрьме. Ведь в вашей власти положить конец уголовному преследованию моего банка. Кто-то, так и быть, должен понести заслуженное наказание, и пусть этим кем-то станет Вадим. А я, его партнер, ни о чем, конечно же, не знал. Так что Батышев отправится в лагерь, а мы с вашей дочкой заживем припеваючи.
Андрей Ильич исподлобья посмотрел на новоявленного зятя и процедил:
– Ты предлагаешь мне сделку?
– Да, папа, – просто ответил Игорь. – И вы на нее согласитесь. Ну сами посудите: зачем вам скандал? Ваше имя все равно окажется вымаранным, а, как говорил великий немецкий поэт Гете, от клеветы всегда что-нибудь да остается. Вадима мы назначим козлом отпущения, а я стану единовластным хозяином банка. Обещаю, уж я позабочусь о том, чтобы ваша дочка и моя жена более никогда не притронулась к наркотикам. Ведь лучше такой муж, как я, чем какой-нибудь обкуренный студентик или металлист-сатанист? Так ведь, папа?
Генерал Белокопытов помолчал минут пять, затем подошел к бару, налил в бокал коньяку и залпом опрокинул в себя спиртное.
– Из тебя, Веселовский, мог бы получиться неплохой чекист, – обронил наконец генерал. – Не думай, что я тебя боюсь, но в этот раз тебе сказочно повезло. Тебя оставят в покое, банк не тронут, я обо всем лично позабочусь. А твой дружок... Ты что, готов отправить его в Сибирь?
– Ну что ж, у каждого своя судьба, – заметил цинично Игорь. – Не сомневаюсь, Вадим-то готов отдать меня на растерзание, лишь бы выйти на свободу. Да и надоело мне, что у банка и фирм имеются два шефа – требуется всего один. Уверен, моя кандидатура лучше.
Андрей Ильич уже просчитал вред от возможного скандала и выгоду от брака дочери с молодым прохвостом-бизнесменом. Тот ведь прав – Светлана может назло отцу выйти замуж за какого-нибудь плейбоя, уголовника или панка. Уж лучше тогда новоявленный миллионер. Веселовский, правда, думает, что контролирует ситуацию. Ну и пускай так считает. Зато с его помощью Андрей Ильич получит доступ к деньгам.
– Хорошо, но ты действительно позаботишься о моей дочери, – заявил Белокопытов. – Не думай, что она станет для тебя игрушкой! Ты обещал вылечить ее – даю тебе три месяца. Если результат будет отрицательный, пеняй на себя, тебе не поздоровится. Понимаю прекрасно, что на Свету тебе наплевать, но... Не только ты подцепил меня на крючок, но и я тебя: никакого развода не будет – она есть и останется твоей женой.
– Ну конечно, папа, – кивнул Игорь. – Однако вы ведь печетесь о судьбе своей дочери и ваших будущих внуков, желаете им всего наилучшего? В таком случае вы, папа, поможете мне расширить мою небольшую финансово-промышленную империю?
«Он хочет моими руками урвать куски пожирнее, – подумал с возмущением и восхищением одновременно Белокопытов. – Ну что же, мальчик, это ведь не только в твоих, но и в моих интересах».
– Да, помогу, – ответил со странной улыбкой генерал. – Только одна-единственная просьба: перестань называть меня папой!
Глава 49
Игорь и сам не был уверен, что его авантюрная затея возымеет успех. Но у него все равно не было в запасе иного плана спасения, а этот, надо же, сработал! Могущественный Белокопытов дрогнул, дал слабину, чем Игорь и воспользовался. Правда, женился на наркоманке, но чего не сделаешь ради собственной жизни.
Тесть сдержал слово: все грехи повесили на Вадима, и бывший партнер Игоря – какое несчастье! – еще до начала судебного разбирательства скончался от сердечного приступа в возрасте двадцати восьми лет. Ну что ж, и такое тоже, конечно, бывает.
Банк и фирмы, которые получил в полновластную собственность Веселовский, не тронули. Светлану Игорь спровадил в одну из закрытых клиник, там ее продержали больше года, и она вернулась в Москву совершенно иным человеком. Ее удалось отучить от тяги к наркотикам, чему генерал Белокопытов был чрезвычайно рад. Светлана, блудная, изможденная, тихая девица, взялась за ум: она стала изучать экономику в частном вузе, чем немало рассмешила Игоря. Но если супруга так хочет...
Жена находилась под полным контролем Веселовского – развестись с ней он, пока Белокопытов обладает властью, не может, но сложившаяся ситуация устраивала все стороны. Светлана обитала в огромной московской квартире, училась и постепенно внедрялась в светское общество столицы. Андрей Ильич обеспечивал зятю защиту со стороны спецслужб и помогал увеличить империю. А Игорь делал деньги и наслаждался жизнью. Он знал, что его никто не посмеет тронуть – ни конкуренты, ни бандиты, ни спецслужбы, ни прокуратура: имя генерала Белокопытова вселяло во всех страх, а о том, что Веселовский женат на его единственной дочери, было отлично известно.
Светлана, как показалось Игорю, была в него влюблена. Скорее всего, она воображала его эдаким рыцарем, который вырвал ее из лап дракона по имени «героин». Игорь изредка навещал ее в квартире, расположенной в стеклянном небоскребе на излучине Москвы-реки, и даже несколько раз спал с ней – впрочем, без удовольствия. Сам он обитал или в своем замке под столицей, или в холостяцком гнездышке на Земляном валу. Игорь следил за тем, чтобы в газетах не появились его фотографии в компании манекенщиц и девиц легкого поведения, а в остальном ни в чем себе не отказывал, не знал стеснения. Светлана как-то умоляла его остаться с ней, попытаться вести семейную жизнь, но Игорь рассмеялся ей в лицо и ответил,
